– Если не возражаете, капитан, я бы лучше нашел для вас какую-нибудь другую скучную книгу, что-нибудь менее… менее…
– Маленький ханжа, к тому же еще и врунишка, да? – Долгий вздох раздался с кровати. – Как вижу, я не сделаю из тебя мужчину за эти несколько недель. Ладно, не важно. Понимаешь, Джордж, меня мучает проклятая головная боль. Из-за нее я не могу уснуть. Но твои пальцы могут все исправить. Подойди и помассируй мне виски, и я усну раньше, чем ты заметишь это.
Массаж – значит касаться его. И быть ближе? Она не могла встать со стула.
– Я не представляю себе, как…
– Конечно, нет, но я покажу тебе. Давай сюда руки.
Она внутренне застонала.
– Капитан…
– Проклятье, Джордж, – резко сказал он. – Не спорь с человеком, который мучается от боли. Или ты хочешь, чтобы я страдал всю ночь? – А поскольку она все еще не двигалась с места, он понизил голос, хотя его тон оставался строгим. – Если тебя беспокоит все та же болезнь, парень, выбрось ее из головы. Как бы там ни было, моя болезнь важней.
Конечно, он прав. Капитан – важней всего, она всего лишь каютный юнга. Ставить себя выше его, значит уподобиться испорченному, ни о чем не думающему ребенку.
Она медленно присела к нему на кровать.
«Выбрось все из головы, как он сказал, и, что бы ни происходило, не смотри на него».
Как только его пальцы сжали ее и направили их к его лицу, она старалась сосредоточить свой взгляд на буфете.
«Представь, – внушала она себе, – что это Мак. Разве ты не сделала бы это охотно для Мака или для любого из братьев?»
Ее пальцы были прижаты к его вискам, потом задвигались маленькими кругами.
– Успокойся Джордж, расслабься. Это же не убьет тебя.
Да она и сама так думает. Но какой сухой голос. О чем его мысли? Почему ты боишься его. Ну да, она боялась его, хотя и не могла объяснить, почему. Живя с ним рядом всю эту неделю, она не думала, что он может обидеть или ударить ее… но что из этого?
– Теперь сам, Джордж. Только делай те же самые движения.
Ушло тепло его рук, державших ее, но она ощущала тепло от его кожи под пальцами. Она касалась его. Это не было так плохо… пока он слегка не задвигался и его волосы не легли на ее пальцы. Какие мягкие у него волосы и холодные. Такой контраст. Но она ощущала большой жар. Она ощущала его в своем теле, где-то внизу, в районе бедер. Это заставило ее сообразить, что на нем не толстое одеяло, а только шелковая простыня, тонкая шелковая простыня.
Не было смысла смотреть, никакого смысла вовсе. Если он уснул? Зачем его массировать, если это уже не нужно? Он вроде всхрапнул. Хороший знак. Но она не слышала, чтобы мужчина всхрапывал только один раз. Может быть, он не храпит. И может быть, уже спит.