? Просто обними меня, как прежде, и все забудется.
Загорский во время ее торопливой речи допил вино до последней капли, потом медленно поставил бокал на столик и повернулся к ней.
— Нет, Натали. В этот раз — нет.
— В этот раз?! — ее голос сорвался на визг. — Только не говори, что ты серьезно увлекся этой рыжей бестией!
— Что? О какой рыжей бестии речь?
— О Софи! Об этой змее! Приживалке в моем доме! Разве ты не встречался с ней? Не лги мне, я знаю прекрасно, что встречался. Она мне во всех подробностях описывала, как вы пересекаетесь то в театре, то на прогулках.
Загорский как мог напряг свою память и еле вспомнил хорошенькую молодую вдовушку, что была представлена ему в салоне у Вяземских. Но у нее светился в глазах такой нескрываемый интерес к его особе, что ему даже стало не по себе, и он поспешил откланяться. Другой встречи с ней, видит Бог, он не помнил, о чем честно и сообщил Натали.
— Тогда… тогда… — она перевела на него взгляд и пристально уставилась в его глаза. — Это та девчонка… Ольховская! О! Ты смутился! Значит, она. Она! Зачем она тебе? Что она может тебе дать? Разве ее губы слаще моих? Разве ее прелести сравнимы с моими? Разве может она доставить тебе такое удовольствие, какое доставляю тебе я? Или ты просто решил наставить рога перед свадьбой своему лучшему другу? Подарить ему своего un bâstard[22] в качестве подарка к венчанию?
Загорский резко шатнулся к ней, и Натали по выражению его глаз поняла, что зашла слишком далеко, испытывая его чувства. В последний миг он вдруг отошел к окну и стал дергать бахрому у гардин, словно срывая на них ту ярость, в которую привели его слова Натали.
— Ты готов был ударить меня, — тихо прошептала она. — Готов был ударить, — повторила она, словно не веря своим словам.
— Ты действительно влюблен в нее, — сказала Натали с грустью после недолгого молчания. — Не знаю, надолго ли это, но ты увлечен ею столь сильно, что готов ударить меня за эти слова. Раньше ты бы отшутился, и мы посмеялись бы с тобой над нелепыми влюбленностями юных курочек, как ты их называл, а теперь…
— Нам надо расстаться, Натали, — глухо проговорил Загорский от окна, словно не слыша ее слов. — Мы больше не можем продолжать нашу связь. Я считаю, что это нечестно.
— Нечестно? По отношению к кому? К моему супругу? Ты знаешь, мне плевать на него!
Загорский поморщился от ее грубых слов, но, тем не менее, продолжил:
— Нечестно по отношению к тем, какими мы были. Нечестно по отношению к тем нежным чувствам, что мы так опошлили теперь.
— Мне все едино. Думай, что желаешь. Люби, кого желаешь. Но только не оставляй меня! — вновь попыталась вразумить его Натали.