— Ну-ну, рассказывай, деточка, рассказывай.
Глория качнулась, и старые половицы ответили вкрадчивым скрипом.
— Да, я влюбилась и, кажется, по самые уши.
— Пора, деточка, пора.
— Но вот розы утром распустились одновременно.
— Одновременно?
— Ну да. И левая, и правая.
Гранд-маман задумчиво отошла в тень.
Внучка осталась у лампы.
— Гло, не подумай, что я хочу тебя испугать…
— Ба, я не совсем понимаю, о чем это ты?
— Да про гадание все, про гадание…
— Значит, есть особый смысл в том, что обе розы утром распускаются одновременно?
— Насчет особого смысла я точно не знаю… — Бабушка сняла пончо и зачем-то расстегнула ворот своего глухого, почти монашеского платья — вечный траур по деду. — Но семейное предание гласит, что накануне Варфоломеевской ночи две розы у зеркала распустились одновременно.
— А я думаю, это, наоборот, был хороший знак — ведь Глория Дюбуа спаслась.
— Возможно, деточка, возможно.
Бабушка сняла с шеи золотой кулон в виде розы.
— Гло, но на всякий случай я тебе передаю нашу фамильную реликвию, наш главный оберег.
— Этот талисман спас Глорию Дюбуа в ту кошмарную ночь?
— Да, деточка.
— А можно задать не совсем корректный вопрос?
— Сколько угодно.
— Почему ты не передала в свое время талисман моей маме? — Внучка постаралась смягчить тон, и это почти удалось. — Ей, по-моему, нужнее такой оберег.
— Гло, ты не поверишь, но твоя непутевая мать-одиночка отказалась от него в твою пользу.
— Да… Маман не любит зависеть от кого-либо, тем более — от потусторонних сил.
— Так что прошу тебя: не снимай его нигде и никогда.
— Обещаю.
— Ужинать будешь?
— Нет, лучше мне поскорей добраться до кампуса.
— Я тебя провожу.
Розы простились с королевой придворным шелестом знатных лепестков, снобистским шуршанием высокородных листьев и сдержанным покачиванием шипов.
Корт и бассейн так и не дождались хотя бы короткого визита.
Глория Дюбуа с фамильным оберегом на шее покинула затихшее мрачноватое поместье.
По шоссе проносились редкие машины.
Но девушке не хотелось испытывать судьбу на крутых поворотах и мчаться бездумно и рисково.
Теперь осталось заехать на фитотрон, срезать два бутона Безымянной красавицы, непременно самых зрелых, для традиционного утреннего гадания.