На третий день их путешествия стало очевидно, что если они устали от пути, то их лошадка совершенно выдохлась.
К счастью, почти во всех деревнях, которые они проезжали, имя Айда Анак Тему было хорошо известно. Иногда они останавливались у родственников мастера, а иногда просто у почитателей его таланта, которые считали за честь предоставить его ученице свое жилище.
Если не считать довольно неприятной манеры обитателей этих деревень постоянно жевать бетель и сплевывать его куда попало, везде было очень чисто и опрятно.
Правда, несмотря на это, Гитруда настояла на том, чтобы стелить их собственные чистые простыни на кровать, которую им предоставляли в гостеприимных домах радушные хозяева и где они спали втроем вместе с Карелом.
Самой же Роксане было не до чистого белья. Она так уставала, что думала только о том, как добраться до постели, и, если бы ей предложили лечь на голом полу, она бы и там мгновенно и крепко заснула.
Из-за своей разбитой любви Роксана чувствовала себя слишком несчастной и думала о том, что, если бы не усталость, она наверняка лежала бы без сна, мечтая о графе, тоскуя, страстно желая увидеть его вновь и снова переживая те минуты отчаяния и вдруг охватившего ее чувства одиночества там, возле дома Айда Анак Тему, когда граф, разгневанный и разочарованный, уходил от нее навсегда.
Казалось, что все тяготы их поспешного бегства, неожиданно свалившиеся на нее трудности этого утомительного путешествия, долгие часы, которые она проводила в заботах о малыше, — все это на какое-то время сделало ее нечувствительной к своим собственным горестям.
Но временами, когда мысли о графе вдруг прорывались сквозь эту защитную оболочку, она на какие-то мгновения чувствовала такую внезапную острую, нестерпимую муку, словно ее сердце пронзали острым кинжалом, и тогда она едва не стонала от невыносимой боли.
И всегда в такие моменты кто-нибудь, либо Карел, требующий к себе внимания, либо Гитруда, заговаривающая с ней в своей обычной деловой, рассудительной манере, возвращали ее к действительности, и Роксана каждый раз осознавала, что обычные повседневные заботы, удерживающие ее на плаву, не дающие погрузиться в пучину отчаяния, по сути дела, помогают ей пережить эту трагедию и не сойти с ума от горя.
На третий день своего путешествия они оставили позади холодные высокогорья и вновь стали спускаться вниз, во влажную жаркую атмосферу и сверкающие на солнце зеленые долины южного Бали.
Вновь они увидели перед собой яркую зелень рисовых полей, пышно цветущие кустарники и деревья, а крестьяне, которых они встречали, казалось, двигались даже с еще более медленной ленивой грацией, чем их соплеменники с северной части острова.