— Я очень люблю работать с сандаловым деревом, — продолжала между тем Роксана, так как граф все еще хранил молчание. — После этого мои руки еще долго пахнут сандаловым маслом, и мне всегда кажется, что в этих ароматах заключена особая магия Востока.
Граф, не в силах сдержаться, протянул руку и взял со стола фигурку богини. Вокруг основания статуэтки змеи и обезьяны гонялись друг за другом в сумасшедшем веселье.
Сама богиня немного напомнила ему Роксану, и он прямо, без обиняков, не пользуясь своей обычной дипломатической вежливостью, спросил ее:
— Можно мне купить это у вас?
Роксана покачала головой.
— Здесь ничего не продается. — Но почему?
— Потому, что они все принадлежат мне, потому, что я не хочу… ни с кем расставаться.
Граф подумал, что это именно то, что он сам чувствует по отношению к своим собственным сокровищам из коллекции, но ему очень хотелось иметь эту статуэтку, и он сказал:
— Но разве это не эгоистично с вашей стороны?
Роксана улыбнулась.
— Мой дядя Питер был таким добрым христианином, что готов был снять с себя и отдать последнюю рубашку. Я же росла эгоисткой в силу необходимости, а теперь это стало моей второй натурой.
— Я все же очень бы хотел иметь эту богиню!
— Тогда позвольте мне подарить ее вам.
— Вы знаете, что я не могу принять такой бесценный подарок.
— Почему же? — спросила она. — Боитесь, что вас обвинят в том, что вы берете взятки и используете свое положение в личных целях?
Это как-то не пришло сначала в голову графу, но теперь он ответил:
— Что ж, возможно, это неплохая идея. Если я буду у вас в долгу, я едва ли выскажусь за то, чтобы вам не продляли разрешение на пребывание здесь.
Он встретился с ней взглядом, и Роксана уже совсем другим тоном произнесла, чуть запинаясь:
— Пожалуйста… не отправляйте меня… отсюда.
— У меня нет власти, чтобы принимать подобные решения. Я могу лишь высказать свое мнение губернатору.
— Тогда, пожалуйста, посоветуйте ему, чтобы мне… позволили остаться.
Наступила небольшая пауза, после которой Роксана добавила:
— Мне еще так многому надо здесь научиться.
— Я не могу себе даже представить, чему еще вы могли бы научиться, — отвечал граф. — Позвольте сказать вам со всей искренностью, что я просто растерялся от восхищения, увидев ваши работы.
Роксана подозрительно посмотрела на него, словно пытаясь удостовериться, действительно ли он говорит искренне, затем неуверенно спросила:
— Вы… действительно думаете, что мои работы… стоящие?
— Я думаю, что они великолепны, — ответил он. — Вы прекрасный скульптор, мисс Бакли, и я сейчас говорю об этом со всей серьезностью, на которую способен.