Юрий отхлебнул из бутылки добрую порцию холодного пива, и спросил: — Василий про это, конечно, ничего не знает?
— Нет, — подтвердила Малиновская. — Знаешь, что еще плохо? Этот шрам у грека остался на память от Ленки.
— Да, вот это совсем плохо, — согласился Юрий. — Теперь он не просто захочет ее вернуть к себе в бордель, теперь он ей будет мстить.
Тут в дверь осторожно постучали. Ольга, поспешно накинув халатик, открыла. Это оказалась Зубрилина. Вид у нее был как у собаки, съевшей любимую плетку хозяина: заискивающийся и виноватый. Она тоже была в халатике, и, похоже, даже не накрасилась.
— Можно? Я услышала, что вы разговариваете, вот и решила зайти. Мой еще спит. Он теперь поднимется не раньше полудня.
Ленка пристроилась на кресле, оставленное Ольгой, и, стараясь не смотреть в глаза своим собеседникам, спросила: — Ну, и, как вы думаете, что мне теперь после всего этого делать?
Ольга, перебравшаяся на кровать, и Юрий переглянулись, потом слово взяла Малиновская.
— Сложный вопрос. Я бы на твоем месте сейчас драпала отсюда первым же самолетом. Этот твой лохматый грек тебя не оставит в покое. Беги, Ленка, беги.
Основой аргумент Елены «против» они угадали заранее.
— А как мне это было объяснить Василию? Я почему-то думаю, что если он узнает про мое прошлое, то сразу бросит меня.
— Лучше наоборот, ему все рассказать, только сделать это как-нибудь помягче.
На этот Ольгин совет Елена только усмехнулась. Она закурила, и только потом продолжила разговор.
— Легко сказать, а как все это сделать? Как?
— А зачем ты украла у сестры деньги? — не удержался и спросил Юрий. — Она тебя за это и сдала вчера греку?
— Не только за это, я ее еще при побеге траванула перед этим клофелином. Милка хуже собаки была, сторожила меня как волк для своего любимого Сократика. Паспорт был мой у ней в шкафу. Вот мне и пришлось пустить в ход ее же советы о том, как обчищать карманы клиентов. Говорят, ее после этого еле откачали. Я клофелина тогда для нее не пожалела.
— Там было много денег? — спросил Юрий.
— Много. Десять тысяч баксов. По тем временам, а это прошло уже… — она припомнила, — четырнадцать лет, это были большие деньги. Я и сорвалась отсюда на эти баксы, и жила несколько лет в свое удовольствие. Сразу уехала из своей этой Белоруссии, на Урал, окончила институт.
— Даже так! — удивилась Ольга.
— Да, именно так. Эти полгода в борделе меня сильно состарили. Я приехала сюда наивной такой семнадцатилетней девчонкой, и вернулась уже битой бабой. Начала учиться, потом строить карьеру. Перебралась поближе к черному золоту. Не брезговала ничем. Постельный опыт у меня был богатый, так что все мои начальники просто шалели от счастья и тащили меня за собой по карьерной лестнице. Вот только замуж никто не брал, все уже женаты были, с детьми. Но, ничего, я и так неплохо жила. Брала свое материальными благами. Через десять лет у меня было все: работа, не пыльная и денежная, квартира в самом лучшем доме Сургута, дом за городом, иномарка. Только мужа все так же не было. Потом вот Ваську встретила, это уже было серьезно. Помогла ему кончить заочно институт, и деньгами, и знаниями. После этого и он в гору попер. Так все хорошо было! — Она сморщилась от досады, затушила свою сигарету, сразу достала из пачки другую. — Детей, правда, не было и не будет. И тут вот, на тебе, на отдыхе, встретила сестренку. Родня…