Замерзший и усталый, я поднялся на крыльцо особняка. Часовые, не узнав меня, загородили дверь. Вглядевшись, один удивленно протянул:
— Никак сам товарищ Братченко! А тут вас похоронили!
«О гибели взвода уже известно! — подумал я. — Кто же мог сообщить?» Я взбежал на второй этаж. Через приоткрытую дверь доносились приглушенные голоса.
В кресле развалился Егор Малинин. Лицо у него было красное, глаза припухли На диване, расстроенный и сердитый, сидел Николаев. А у окна, чуть не плача, стоял Лешка.
— Я среди камней спрятался, все видел! — услышал я последнюю фразу Малинина. — И как красноармейцев в пропасть сталкивали, и как коней наших уводили. Но Братченко среди убитых не было. Думаю, успел он на другую сторону перебраться...
— Что ж он им живой дался? — спросил Николаев.
— То-то и оно... — начал было Егор, но, увидев меня, вскочил, опрокинул кресло и кинулся ко мне с криком:
— Федя! Друг! Жив!
С сияющими глазами подбежал Лешка.
Николаев встал, расправляя желтые усы.
— Выбрался-таки! — шумно радовался Малинин. — Как же ты?
— Да вот так, — нехотя ответил я, с трудом расстегивая полушубок.
— Человек еле стоит! — укоризненно сказал Лешка. — Давайте помогу, Федор Гаврилович.
— Ничего... Ты лучше доложи, где пропадал. Что с ключом?
По напряженному лицу Малинина я понял, что он еще ничего не знает ни о ключе, ни о похождениях Лешки.
— Так вот, Федор Гаврилович, — начал Кольцов. — Они выступят не в воскресенье, а в пятницу двадцать четвертого, в четыре часа утра.
Мне вспоминается то, что рассказывал о Лешке его отец, учитель географии.
Детство у паренька было довольно бурным. Начитавшись приключенческой литературы, Лешка решил, что его жизнь будет такой же романтической, богатой событиями, как у капитана Немо или Жака Паганеля. Готовя себя к будущим испытаниям, Лешка принялся вырабатывать твердый характер. Он взял за правило говорить всем только правду, и чем неприятнее она была, тем большее удовлетворение получал Лешка. В четвертом классе он заявил законоучителю:
— Вы меня, батюшка, не вызывайте больше. Я вашего предмета учить не стану.
— Почему? — изумился отец Николай.
— Потому что бога все равно нет, я в этом убедился!
— Интересно, как же ты убедился, дерзкий мальчишка? — закипая, спросил священник.
— А я во двор вышел и сказал: «Бог, если ты есть, разрази меня громом, я в тебя не верю!» И ничего не случилось, — хладнокровно ответил Лешка.
Много неприятностей доставила отцу эта выходка. Пришлось к самому протоиерею ходить, просить за сына. А в восьмом классе, уже юношей, прочитав листовку, которую ему дал ссыльный матрос, Лешка заявил инспектору: