», работники аппарата «конечно, не могли заняться ни работой с агентурой, ни следствием по делам действительно серьезных политических преступников». Фактически это было констатацией того, что органы ГУГБ работали вхолостую. Нарком пояснял: «При такой практике… дела действительно серьезных политических преступников
велись поверхностно, их
валили в общую кучу, чтобы только поскорее довести дело до суда. Поэтому ряд серьезных преступников творил безнаказанно свою гнусную подпольную работу против Советской власти».
Конечно, Ежов мог без опасения критиковать работу «всесильного» наркомата. Он занял свой пост только 26 сентября 1936 года и не нес ответственности за деятельность своего предшественника. Впрочем, уже по ходу доклада слушатели начинали соображать, что в действительности НКВД не был всемогущей организацией. Наоборот, приведенные примеры свидетельствовали даже не о халатности, а о преступном попустительстве в отношении противников власти. Так, рассказав об аресте в 1933 г. группы И.Н. Смирнова из 87 троцкистов, Ежов констатировал, что «следствие было проведено так наспех и так небрежно», что «в результате 40 человек получили высылку в разные пункты Союза, а 41 человек приговорены к заключению в изоляторе и лагерях».
Причем уже в том же 1933 г. «дела на 16 человек были пересмотрены, и заключение в изолятор было заменено ссылкой, а 9 человек были совершенно освобождены». Сообщив эту информацию, Ежов отметил, что, если приговор по группе 87 согласовывался с ЦК, то освобождение осужденных ни с кем не согласовывалось. Докладчик не называл фамилию Ягоды, но приводимые им примеры свидетельствовали о самовольстве бывшего главы НКВД. Приведя другие примеры освобождения подследственных, он сделал закономерный вывод: «То есть одновременно люди наносили удар, казалось бы, по вскрытой троцкистской организации и по наиболее активным троцкистам, правым и зиновьевцам, и тут же их освобождали для того, чтобы они могли продолжать вести свою работу. Такова практика карательной политики».
Не менее удручающе выглядела агентурная работа. Органы госбезопасности, обладавшие «исключительно большой сетью агентов и осведомителей», в действительности «не имели работоспособной и устойчивой агентуры». В числе агентов были дезинформаторы и громадное количество «так называемых двойников-предателей. Особенно много было этих двойников в агентуре, работающей среди политических партий, среди троцкистов, зиновьевцев и меньшевиков».
Еще в худшем положении находилась агентура за рубежом. «Там, – констатировал Ежов, – мы агентуры почти не имеем. В прямой зависимости от агентурной работы находилась и следственная работа». Для подавляющего большинства участников пленума внутренняя кухня карательной машины была тайной за семью печатями. Поэтому докладчика слушали с напряженным вниманием, не перебивая и не бросая традиционных реплик. И лишь описание содержания заключенных в тюрьмах вызвало оживление в зале.