— Федя, — сейчас Света не спасала свою жизнь, ее захлестнуло чувство вины. Она подумала, что, возможно, всегда понимала, что с братом что-то не так, что-то происходит, но никогда не пыталась разобраться. Для того, чтобы заглянуть ему в душу, надо было быть с ним рядом. Забрать его с чужбины, говорить с ним каждый день, вместе плакать и вместе смеяться. Конечно, он озлобился, конечно, стыд, боль, страх и многое другое смешалось в его изолированном от солнца сердце и создало взрывоопасную смесь из пороха и безумия. — Федечка, я виновата! — только и смогла сказать сестра.
— Я знал, что ты это поймешь. Ну, вот, почти приехали!
Они были под Остюковкой, впереди, на пригорке возвышалась безымянная деревянная церковь. Отсюда, с дороги, в свете заходящего солнца был хорошо виден ее одинокий маленький, крашенный облупившейся голубой краской, купол. Света подумала, что ожидала чего-то другого.
— Но разве ты не... Не повезешь меня туда, где убил девочек? — она с трудом сглотнула ком в горле.
— Нет, — улыбнулся брат. — Ты и так все признаешь. Ведьму не пытали, если она сознавалась еще на допросе. Тебя ждет костер.
— А разве ты не должен ждать равноденствия, полнолуния или еще чего-то для своего ритуала?
Федор повернулся к ней, прищурился, будто пытался прочитать ее мысли, написанные очень мелким шрифтом в ее глазах. Потом, потеряв интерес, отвернулся и ответил уже торопливо, скучая от разговоров:
— Мне вообще не нужен никакой ритуал. Я совершаю жертвоприношение самому себе и мне, в общем, без разницы, как это будет обставлено и как будет выглядеть в глазах других людей. Я мог бы выбрать ритуал жертвоприношения ацтеков или африканских племен, но инквизиторский процесс, ведьминский шабаш и магические символы мне запали в душу с самого детства. Поэтому я выбрал их, смешал детали и воплотил в жизнь. Тебя ждет костер, — снова повторил он.
Света ощутила приступ паники, жуть схватила ее липкими пальцами, заставляя сердце учащенно трепыхаться в груди.
— Выходи, давай! — скомандовал Федя. Он поставил машину в балке, метрах в двадцати от церковного заборчика. С дороги серый «Мерседес» Фирсова был невидим. Света смотрела, как брат выбирается с места водителя, потягивается, трет усталые после бессонных ночей и дороги глаза.
Он готовился к своему возрождению, сам воздух казался ему сладким. Скоро совсем стемнеет и к созвездиям, ярким в чистом небосводе, взметнутся искры костра. Он будет свободен, он будет жить!
Света боялась пошевелиться. Ей казалось, что если она сделает хоть шаг, то потом не сможет совладать с собой. Она побежит прочь и ничто ее не остановит! А ведь в руках чудовища, некогда рожденного ее матерью, находится Маринка! Собрав в кулак всю свою волю, она неловко вылезла из «Мерседеса». Огляделась, не видя степной, выжженной солнцем травы в долине, не чувствуя прохладного вечернего ветерка, стала подниматься вверх, к месту, где ее ждала встреча со смертью.