Федя легко преодолел подъем и поджидал сестру у входа в церквушку. Вблизи она оказалась еще меньше. Света вспомнила, как они с Федей были здесь раньше, значит, тогда он и решил убить ее здесь. Она вошла в церковь следом за братом и остолбенела: посередине помещения, прямо под куполом, был установлен, кажется, врыт в земляной пол столб метров двух высотой. Основание столба было завалено вязанками хвороста и сухими ветками.
К столбу была привязана девочка, она была похожа на Свету, как уменьшенное зеркальное отражение. Страх за дочь и ужас при мысли о своей близкой мучительной смерти слились в сердце Светы в одно тоскливое ощущение удушающего ужаса. Она повалилась на колени перед братом и, рыдая, стала просить отпустить ее и дочь.
— Феденька! Это не может быть правдой! Не убивай нас, оставь! Я никому не расскажу, что это сделал ты! Прошу, прости меня за все, в чем я виновата перед тобой!
— Милая сестренка! — ласково ответил брат, наклоняясь к ней. — Иди, отвяжи Маринку!
Света оставалась на коленях, она вдруг на мгновение поверила, что это слова прощения.
— Ты отпустишь нас?
— Отвяжи ее!
Света бросилась к дочери. Дрожащими руками, ломая ногти, шепча пребывающему в шоке ребенку слова утешения, она распутывала крепкие узлы. Федя в это время спокойно сидел на скамейке у стены и настраивал цифровую видеокамеру. Уже почти совсем стемнело, но скоро запылает костер и будет светло.
Света спустила дочь со ступеньки, на которой та стояла, и повернулась к брату.
— Выпусти Маринку, — сказал он. — Скажи, чтобы бежала отсюда со всех ног! Пусть идет по дороге, потом по трассе. Кто-нибудь поможет.
Света подвела девочку к двери.
— Мариша! Беги отсюда, беги скорее, доченька, слышишь?!
— Мама! — девочка, кажется начала приходить в себя. — Мама, а ты?
— Я скоро приду, Маришечка!
Откуда у Светы взялись силы, чтобы спокойно проститься с дочерью? Как она смогла произнести последние слова? Почему обняла ее нежно, будто прощалась на день, а не навсегда?
Ребенок, хоть и не сразу, но немного успокоился. Маринка вышла из оцепенения и, всхлипывая, побежала прочь от деревянной церкви. Девочка была напугана, но инстинкт самосохранения диктовал ей слушаться матери. Если бы она была маминой дочкой, а не росла с родственниками и в заграничном пансионе, она бы боялась за маму. Но, имея многолетнюю привычку к определенной самостоятельности, Маринка не задумываясь, рванула вперед. Света вернулась внутрь.
Федя встретил ее улыбкой. Он ни секунды не сомневался в том, что Света даже не попытается бежать. Ведьмы Луны всегда подчиняются. И, конечно, он понимал, что выпустив Маринку, оставляет прямого живого свидетеля. Но два неясных побуждения заставили его поступить так: во-первых, он не мог убить ребенка, такого, каким был сам когда-то, и, во-вторых, верил в полное, необратимое и неминуемое преображение своей личности и своей внешности. Когда он станет новым человеком, старая жизнь отомрет, как старая кожа змеи. Ему ничто не угрожает!