Сью заглянула в номер отца и обнаружила, что его нет. Это не было сюрпризом. Отец не ждал возвращения дочери в такой час и, вероятно, ушел в город собирать информацию или подыскать что-то необычное. Она прошла в свой номер, радуясь возможности немного прийти в себя.
Приняв душ и переодевшись, Сью приободрилась. Спустилась в ресторан и лениво съела ленч. Потом, вернувшись в номер, надела белый купальник и отправилась в гостиничный бассейн.
Темноволосые, атлетического сложения алжирцы плавали мягко и бесшумно, как рыбы, а томные французы, преимущественно парами, жарились на солнце. Глядя на них, Сью на мгновение пожалела, что они остановились не в английском отеле, где ей было бы легче завести разговор с кем-нибудь из соотечественников, но деловые связи отца с французами привели их именно сюда.
Она немного поплавала, а затем, устроившись на полосатом топчане, позагорала. Легкий ветерок шевелил листву пальм, дело шло к вечеру, солнце уже не палило так беспощадно, как днем. Наконец, настало время обеда. Сью встала, бодрая, слегка загоревшая, и пошла переодеваться.
Дверь в номер отца была приоткрыта. Она вошла к нему.
Отец, в домашней куртке и легких брюках, склонившись над раковиной в ванной, брился. Заметив дочь, весело ей подмигнул и поинтересовался:
— Ну как? Удалось сторговаться с Хафидом?
Вопрос отца напомнил ей события минувшего утра. Сью нахмурилась:
— Боюсь, я все испортила! Сундучка нет!
Она ждала от него хоть какой-нибудь реакции — насмешки или разочарования, но отец лишь пожал плечами:
— Я предполагал, что наш эль-Хафид слишком опытный человек, чтобы поддаться на твои уловки! — Он с шумом отбросил кисточку для бритья.
Сью расслабилась, с облегчением увидев, что он не собирается вдаваться в подробности, но продолжала смотреть на его высокую, чуть сутуловатую фигуру, склонившуюся над раковиной. Она всегда находила его слишком худым. Отцу скоро шестьдесят три, и в его волосах уже мелькают седые пряди. У нее защемило сердце.
Пока отец причесывался, Сью еще ждала, что он поинтересуется, как прошло ее путешествие в Касбах. Но, отбросив расческу, он спросил: