— Он никогда… он никогда не сделал бы этого… специально, — шепчет она, когда я кладу письмо Бойла ей на колени. Кивая головой, она убеждает себя. — В сущности, его… его наверняка обманули. Может быть, с ним встретился сам Римлянин, и он просто не понял, с кем имеет дело. Он же выглядит как настоящий агент, верно? Поэтому… поэтому… поэтому они, наверное, забеспокоились, что Рон раздумывает слишком уж долго, и выбрали другой, более выгодный маршрут, который вел на самую вершину дерева. А потом… он мог решить, что в действительности помогает Службе. Может быть… может быть, он даже не понял, что наделал.
Я киваю. Возможно, она права. Быть может, он сделал это не специально. Может быть, в этом и заключалась самая большая и страшная ошибка Мэннинга, которая, как он наверняка надеялся, не будет иметь никаких особых последствий. Но проблема заключается в том, что у меня перед глазами до сих пор стоит президент, отправившийся на свою последнюю прогулку по Южной лужайке. Он сжимает руку первой леди и отказывается оглядываться назад, когда они направляются к вертолету Военно-морского флота. В то время среди сотрудников аппарата ходили упорные слухи, что она переживает расставание с Белым домом тяжелее супруга. Но я тоже был там. И видел, как крепко он сжимал ее пальцы.
Шаги президента звучат уже у верхней площадки лестницы.
Спотыкаясь, я бросаюсь к двери, выскакиваю в коридор и резко сворачиваю направо, едва не сбив с ног президента.
— В-вот, пожалуйста, сэр, — заикаясь, бормочу я, протягивая ему на вытянутой руке синий блейзер.
Он делает еще шаг ко мне. Я остаюсь на месте, чтобы он не смог пройти дальще.
На мгновение знаменитые серо-стальные глаза Мэннинга сужаются, превращаясь в льдинки. Но почти сразу же губы его растягиваются в широкой, добродушной улыбке, обнажая слегка пожелтевшие зубы.
— Кстати, ты уже видел парики? — спрашивает он, имея в виду сотрудников мадам Тюссо, оставшихся внизу. — Они привезли с собой тот, который сделали, когда мы уезжали из Белого дома. Говорю тебе, Уэс, в нем больше седых волос, чем у меня сейчас.
Я натужно смеюсь и тороплюсь к лестнице, чтобы он не успел рассмотреть меня как следует.
— Что-то случилось? — интересуется президент, не отставая от меня ни на шаг.
— Нет… ничего, — отвечаю я, весело размахивая его спортивным пиджаком. Но я чувствую, как кровь предательски приливает к щекам, окрашивая заодно и шею. — Я просто хотел убедиться, что не отдам им один из ваших хороших пиджаков.
— Я очень ценю, что ты проникся таким сочувствием ко мне восковому, — поддразнивает он и кладет мне руку на плечо. Это коронный жест Мэннинга. Рука на плече означает родственную близость и полное доверие. Я сотни раз видел, как он отрабатывал его на премьер-министрах, сенаторах, конгрессменах, даже на собственном сыне. Теперь пришла моя очередь.