— Как долго вы здесь? — спросила Бонни.
— Почти год.
Бонни ужаснулась.
— Год?
— Да, мне пришлось пробыть здесь так долго. Те женщины, которые сюда приходят, возвращаются к родственникам или находят себе жилье и начинают самостоятельную жизнь. Бросить жестокого мужа — это означает не только уйти из его жизни.
Она взяла Бонни за руку.
— Если бы все было так просто, ты бы давно ушла от Энгуса.
Голос Бонни дрогнул.
— Я думала, что смогу изменить его.
Вошла Салли, жительница Ист-Энда. Она посмотрела на Бонни.
— Ты никого не сможешь изменить, милая, особенно мужчину.
Валери с улыбкой взглянула на Салли.
— Салли — удивительная женщина. Она и Вивьен — единственные, кто ушли из дома и никогда не стремились вернуться.
Салли засмеялась.
— Я просто умерла бы, если бы вернулась. Кроме того, что он бил меня, он просто издевался над детьми. Он заставлял Боба есть одну горчицу, смеялся над ним и называл гомосексуалистом. Однажды я попала в больницу, где мне накладывали на голове швы. Боб был в школе в специальной группе для детей с психическим расстройствами, а моя Мэри лечилась у психиатра. Все знали, что это из-за мужа, но молчали.
Валери обняла Бонни.
— Ты сегодня здесь в первый раз. Мы поможем тебе. Мы изменим твое имя, имена твоих детей, и они смогут ходить в школу под новыми именами. Таким образом, он не сможет найти их.
Бонни покачала головой.
— Он очень умный, Вэл. Он нас выследит.
— Ты абсолютно права. Они идут на все. Он однажды найдет вас, но будем надеяться, что к тому времени у тебя будет достаточно сил, чтобы противостоять.
— Я знаю, что смогу на этот раз. Обещаю. — И она посмотрела на Салли.
— Я помогу тебе, — сказала Салли.
Первая неделя прошла быстро. В веселой теплой атмосфере приюта Бонни поняла, что такое покой. Вэл приходила каждый день к матерям, которые сидели со своими малышами.
— Я не знаю, — однажды сказала Джина. — Гарри звонил ночью и упрашивал меня. Сказал, что если я не вернусь, он убьет себя.
Вэл посмотрела на нее.
— Он бы не позвонил, если бы ты не дала ему номер телефона.
Бонни сидела на полу с пухленькой шестимесячной дочкой Джины.
— Как ты можешь вернуться, если он сломал ручку твоему маленькому Саймону? — спросила она.
Джина заерзала на стуле.
— Я люблю его. Я не знаю, почему он так ужасно относится ко мне, но не могу выбросить его из головы.
— Это потому, что ты сильно увлеклась им, — вступила в разговор Салли. — Мне кажется, что есть два типа женщин. Одни приходят сюда на несколько дней, чтобы проучить своих мужей, а другие, как я, действительно хотят уйти. Я жила с Джо четыре года. Он в точности, как мой отец. Мой отец избивал нас до полусмерти. — Салли посмотрела на Валери. — Мы с Вэл нарисовали генеалогическое дерево для нас с Джо. Эта жестокость наблюдается в пяти поколениях.