Страшная глубокая рана рассекала лоб мужчины, засохшая кровь покрывала его неподвижное лицо, белую рубашку на груди. Если на нем имелись и другие раны, заметить их под коркой крови было попросту невозможно. А ребенок, безвольно обвисший у него на руках, оказался на удивление чист, даже кровь отца на нем не отпечаталась. И все же Майя сразу поняла, что мальчик мертв. У него было горестное, осунувшееся, симметрично неподвижное личико, какого не могло быть у живого малыша, как бы крепко тот ни заснул.
«Куда я попала?!» На этот раз Майя бросила тележку и, убыстряя шаг, переходя почти на бег, двинулась обратно к кассе. «Эти несчастные люди, с такими ужасными ранениями, явно в шоке — что они делают в магазине, почему до сих пор не в больнице?! Может, случилась какая-то страшная катастрофа, и они здесь дожидаются врачей?! Почему им не оказали помощь?!» О мертвом мальчике она старалась не думать. Майя не могла лгать самой себе, что ребенок жив и спит. Это было не так, она это знала, и ужас случившегося усугублялся будничной обстановкой, в которой ей явилась трагедия.
Она впопыхах несколько раз свернула не туда и заплутала на подходах к кассе. Магазин был полностью лишен системы указателей — ни надписей, ни стрелок на полу. Иногда Майя видела вдали покупателей, но темный страх, захлестывавший сердце, мешал подойти к ним и спросить о верном направлении. Любой человек, застывший перед прилавком с товарами, теперь казался ей странным, заторможенным, слишком инертным. Иногда ей мерещились какие-то пятна на телах и лицах, пугающие дефекты внешности, но девушка каждый раз предпочитала думать, что ошиблась, что после встреч с жертвами катастрофы ей всюду чудится страшное.
Наконец Майя достигла кассы, за которой восседала единственная скучающая кассирша. К тому времени девушка уже забыла свои претензии по поводу испорченного чая и хотела только одного — скорее покинуть этот магазин, который, как она предчувствовала, будет сниться ей в кошмарах. Она обратилась к женщине:
— Я ничего не брала.
Та едва скользнула по ее лицу тусклыми сонными глазами и снова уткнулась в журнал. Но, стоило Майе пройти мимо кассы, как сработала сигнализация. Кассирша вытянула шею, высунулась в проход и крикнула замершей девушке:
— Оплатите покупки!
— Но я ничего… — начала было Майя, но, растерянно заглядывая в сумку, тут же увидела причину тревоги — початую бутылочку с чаем, и вынула ее, терзаясь смешанным чувством гнева и неловкости. Охранник уже смотрел в их сторону.
— Я взяла чай, но он испорчен. — Майя поставила бутылочку на резиновый транспортер перед кассой. Кассирша, глазом не моргнув, выбила чек.