– Это не стихи, балда! Это низкокачественное рифмоплётство.
– Но как ты их молотишь! Ух… Не буду тебя со своей новой дамой знакомить.
– Ты сперва гонорею вылечи, рыцарь! – засмеялся Северный и вернулся к книге.
– Сева, кроме шуток, я так недоволен тем, что случилось!..
Всеволод Алексеевич понял, что Семён Петрович ему покоя не даст, встал с дивана, поставил книгу на полку и даже, кажется, ласково погладил её. Как погладил бы, наверное, любимую, уснувшую в спальне после любовных утех. Если бы у него была настолько любимая женщина, что ей бы позволялось засыпать в Севиной спальне-нише, не рискуя вызвать при этом его недовольство.
– В этом основная проблема живых людей – они всегда чем-то недовольны. Ты недоволен тем, что подцепил спьяну гонорею, я недоволен тем, что ты отвлекаешь меня от хорошей книги.
– Ну, ты, брат, сравнил!
– Вот-вот! Именно об этом я и говорю. Люди всегда – всегда! – чем-то недовольны. Ты недоволен моим сравнением. А кто-то сейчас недоволен тем, что скончалась его любимая кошка. Или отошла в мир иной бездетная тётя, оставив домик в Тверской губернии почтительно здоровавшемуся с ней сельскому почтальону, а вовсе не единственному племяннику. Именно в это мгновение кому-то наступили на ногу – и этот кто-то недоволен. Недоволен и тот, кто наступил, – на него, видите ли, криво посмотрели. А кому-то минутой прежде сообщили результаты биопсии опухоли. «Простите, батенька, злокачественная…» И «батенька» недоволен. Причём недоволен не только результатами биопсии, но ещё и тем, как именно ему об этом сообщил врач. Кто-то прямо сейчас крайне недоволен тем, что ему паяльник в жопу суют…
– Северный, это уже не модно!
– …а кто-то недоволен именно тем, что совать паяльник в жопу – уже не модно. Люди всегда чем-то недовольны. Чего не скажешь о книгах или, например, о трупах. Собственно, это одна из причин, по которым я всё ещё не женился. Я постоянно был чем-то недоволен. Даже во время занятий любовью, я уже помолчу про после.
– Сева, но чем можно быть недовольным во время занятий любовью?!
– Чем угодно. Занимаешься ты, к примеру, любовью в поездном туалете. И даже получая некое сомнительное нехитрое удовольствие, ты недоволен тем, что стучат. Или ботинки жмут. И в голове твоей постоянно семафорит недовольная мысль: «Зачем я это делаю посреди чужого дерьма?!»
– Не мог не укусить?!
– Видишь? Вот ты и снова недоволен. Между тем я вовсе не кусал тебя, а просто взял самый близкий пример. Но если ты недоволен, то вот тебе другой: занимаюсь я, к примеру, любовью с прекрасной почти юной девой на белоснежных шёлковых простынях. И страшно недоволен идиотом, придумавшим шёлковые простыни, и толпой его последователей, вбивших себе в голову, что для секса нет ничего лучше, чем разъезжаться во все стороны при попытке зафиксировать ускользающую партнёршу. Недоволен чёртовой юной девой, которая ни хрена ещё не соображает в искусстве любви, но не хочет в этом признаться. И на мои ласковые прикосновения – по сути ещё прелюдию прелюдии – стонет и плачет, как будто её бьют о борт корабля, и симулирует оргазм. Который ещё не умеет симулировать. Потому что, для того чтобы симулировать оргазм, надо его хотя бы пару раз испытать. Что имеем? Я недоволен всем от и до. От простыней до девы. Ну, или от девы до простыней – как тебе угодно. Я даже своим оргазмом недоволен, потому что акт на шёлковых простынях был, по сути, так же механистичен и бездушен, как и твои экзерсисы в поездном санузле под перестук колёс.