Матвеев закрыл дверь и, опустившись на колени, пошарил рукой под кроватью. Там обычно складывали лишние подушки. В какой-то момент Матвееву показалось, что Баклагов проснулся, и он замер, прислушиваясь, но вскоре понял, что ошибся. Вытянув подушку, Матвеев распрямился. Голова Баклагова темнела на белой наволочке. Кто-то прошел по коридору. Когда шаги стихли, Матвеев бросил подушку на лицо Баклагову и навалился сверху. Баклагов забился под ним, и Матвеев подумал, что неплохо придумал со смирительной рубашкой – так Баклагову не выкарабкаться. Он лежал, терпеливо ожидая развязки, и через какое-то время Баклагов затих. Матвеев поднялся, покачиваясь. Он не стал включать свет, потому что и так знал, что все кончено, бросил подушку под кровать и вышел в коридор. Медсестра по-прежнему сидела за своим столом.
Родионов был в кабинете один. Матвеев прикрыл за собой дверь и сказал:
– Баклагов умер.
Он следил за выражением лица доктора и увидел, как тот вскинул брови:
– Умер?
– Да, – кивнул Матвеев. – Скоропостижно скончался.
Родионов привстал из-за стола.
– Будет лучше, если обойдется без вскрытия, – сказал Матвеев.
Родионов посмотрел на него вопросительно.
– Последнее время ему вводили слишком много лекарств, – спокойно пояснил Матвеев, сделав ударение на слове «слишком». – Зачем об этом знать кому-либо?
Он поднялся и пошел к двери. Родионов молча смотрел ему вслед.
– У него ведь совсем не было родственников, – сказал, обернувшись, Матвеев. – Так что никто и не вспомнит о нем.
В железнодорожной кассе Матвеев купил билет до Демидовска.
Людей в вагоне почти не было. Молодая мамаша с ребенком, Матвеев да ватага парней – судя по всему, школьников.
Матвеев заперся в своем купе, перечитал купленные на вокзале газеты. Парни за стенкой смеялись и громко звенели стаканами. «Совсем пацаны, – подумал с неприязнью Матвеев. – А к бутылке тянутся как взрослые». Постучал проводник, предложил чай.
– Нет, не надо, – покачал головой Матвеев. – Я скоро буду дома.
– Вы до Демидовска едете? – уточнил проводник.
– До Демидовска, – кивнул Матвеев.
– Везет вам, – улыбнулся проводник из-под черных кавказских усов. – А мне еще двое суток на колесах.
Матвеев вышел в тамбур, закурил. Двое парней из той ватаги стояли в уголке, возбужденно матерясь. Матвеев посмотрел неодобрительно, отвернулся.
– Слышь, козел старый! – неожиданно услышал он за спиной. – Че ты пялишься?
Он сжался внутренне, растерявшись, но в следующий миг что-то подсказало ему, что надо обернуться.
Парень уже вытянул нож из кармана и теперь раскрывал его, зло глядя на Матвеева.