Оставалось ждать и надеяться.
— Может быть, ты мне расскажешь о Рози? — попросил он.
Элли подняла голову и посмотрела на него усталыми глазами.
— Что ты хочешь, чтобы я о ней рассказала?
— Все… С самого начала. Твоя беременность была тяжелой?
— Ну, мне трудно сказать… Не с чем сравнивать. Конечно, я плохо себя чувствовала по утрам. Часто уставала…
Зачем ему знать о том, как ей было плохо одной?
— Да и еще она решила появиться на свет в самое неподходящее, как мне кажется, время — в три часа утра.
— А как она ведет себя?
— Изумительно. Она практически никогда меня не беспокоила. Засыпала сразу же, как только я просила. Мне очень повезло с ней. Все давалось легко. Хорошо ела. Любила гулять. Радовалась, когда я ей напевала колыбельные песенки. Но больше всего она обожала купаться: брызгаться и плескаться. В итоге мыльные пузыри летали по всей ванной.
Элли отвела свой взгляд от Моргана, не в силах видеть грусть, появившуюся в его глазах. Она догадалась о ее причине: если случится непоправимое, у нее останутся воспоминания о дочери, а у него — нет.
— Скажи, ты ее планировала?
Неожиданный вопрос поразил Элли.
— Кого?
— Я говорю о беременности. Ты планировала…
— Нет! — с ужасом воскликнула молодая женщина. Еще, не дай бог, подумает, что она хотела с помощью ребенка навечно привязать его к себе. — Все было не так. Тогда у меня была жуткая головная боль, и я забыла принять таблетку. К тому времени, как я о ней вспомнила, было уже поздно. Когда обнаружилось, что я беременна, мне было чрезвычайно плохо, запаниковала не на шутку. Можешь мне поверить. Ибо прекрасно знала, что ты категорически против детей…
— Я так часто себе это твердил, что сам поверил, — неожиданно отозвался Морган.
Элли с изумлением уставилась на него, не в силах понять, о чем он говорит.
— Что ты имеешь в виду, Морган? Что значит «сам поверил»?
Он отвел глаза и стал смотреть в окно, но Элли не сомневалась, что за окном он ничего не видит.
— Потом, — резко бросил Морган. — Сейчас не время об этом говорить. Тебе и так тяжело.
— Нет! Объясни мне! Я хочу знать правду!
Сначала ей казалось, что он откажется говорить и промолчит. Но Морган тяжело вздохнул и покорно начал:
— Я узнал об этом, когда мне было около двенадцати лет. — Отсутствие каких-либо эмоций в его голосе произвело на Элли неприятное впечатление. — В то время я начал проявлять интерес к девочкам, и моя мать решила, что наступило время рассказать мне правду о моем отце и объяснить, почему он так сильно напился той ночью.
Морган не уточнил, о какой ночи идет речь, но этого не требовалось. Элли точно знала, что он говорит о ночи, когда его отец выехал на машине па железнодорожные пути прямо перед мчащимся поездом.