— Мамочка! Милая моя мамочка! — едва слышно прошептала Джессика и в ту же секунду вновь, как и тогда, в детстве, ощутила на своих плечах руки матери. Дрожь, что волнами пробегала по ее телу, внезапно улеглась, а на душе стало так же спокойно, как когда-то в детстве. — Спасибо, спасибо тебе, родная моя, — шептала Джессика, и легкий, ветерок обдавал ее едва уловимой смесью забытых, но от этого не менее родных, запахов.
Взглянув на часы, Ричард Крафт мысленно подсчитал оставшиеся до момента расставания с дочерью часы. Никогда еще время не летело для него с такой скоростью, и никогда еще ему не было так тоскливо, как в этот момент. Думая о том, что произошло, он не жалел о случившемся. Его отец и дед не раз начинали жизнь с нуля, значит, настал и для него шанс доказать себе и всему миру, чего стоит он, Ричард Крафт, и как человек и как бизнесмен. Выйдя на свободу, он, как когда-то они, начнет новый отсчет и тогда уже никому не позволит встать у себя на пути. Дождавшись, когда первые лучи солнца окрасят верхушки растущих напротив дома платанов, Ричард достал из ящика стола небольшую стопку писем. Все эти письма он получил от Лоры, когда служил во Вьетнаме, и после ее гибели ни разу не доставал их оттуда. Странно, но именно сейчас он почувствовал в себе силы вновь вернуться к ним и, читая полузабытые строки, чувствовал, как душа его наполняется живительной силой. Какими же глупыми и необыкновенно мудрыми были они тогда! Какие строили планы и как надеялись на их исполнение! Как радовались рождению Джессики и первым произнесенным малышкой словам!
Погрузившись в воспоминания, Ричард не заметил, как прошли еще два часа, и очнулся лишь тогда, когда часы в холле пробили восемь. Сложив письма обратно в пакет, он положил его в карман и, проверив еще раз ящики стола, подумал о том, что совсем скоро кто-то чужой будет писать за этим столом письма своей девушке или, возвратившись из школы, делать уроки.
Теперь, когда все мосты были сожжены, Ричард прощальным взглядом обвел уже не принадлежавший ему кабинет. Мелькнула мысль, что все это он видит в последний раз, но, как ни странно, он не испытал при этом никаких чувств. Душа вдруг перестала реагировать на боль, а привычные с детства вещи стали недосягаемо далеки от него. Словно огромная, невидимая обычному взгляду пропасть разверзлась перед ним и, разделив его жизнь на две части, оставила по ту сторону все, что было когда-то так дорого ему.
Осталось еще проститься с Джессикой, и это, пожалуй, было самой трудной задачей. Оттягивая этот момент, Ричард спустился на кухню, где, к своему удивлению, застал сидящую за утренним кофе дочь.