— И нашел.
— Нет, это не я, Анри нашел меня. Всю жизнь Анри был уверен, что второй муж Кристианы и есть его родной отец, но, разбирая документы после смерти матери, выяснил, кто на самом деле его отец.
— Совсем как в кино.
— Да, Джесс. Печальное кино со, слава богу, счастливым концом.
— Мне будет грустно расставаться с тобой, Ланьи.
— Но мы ведь не расстанемся на всю жизнь, Джесс. Ты будешь приезжать ко мне в гости, я также буду навещать тебя, а потом и мистер Крафт выйдет на свободу. Все будет хорошо, Джесс, поверь мне. Ну а теперь давай все же складывать вещи. Я приготовил пять дорожных чемоданов — думаю, их должно хватить.
На сборы у них ушло не так много времени, потому что добрую половину вещей Джессика отказалась брать с собой.
— Отдай их в «Красный Крест», Ланьи. Все эти вечерние туалеты… вряд ли я когда-нибудь найду в себе силы и желание надеть хоть один из них. Теперь моей одеждой будут джинсы, майки и деловые костюмы.
— А обувь?
— Обувь? А что с ней?
— Здесь не менее двадцати пар. Возьмешь их с собой?
— Да, причем всю. Цены на обувь растут с каждым днем, а мне нужно экономить. И, знаешь, пожалуй, я все же оставлю парочку вечерних платьев, кто знает, как и куда повернет жизнь, вдруг они все же пригодятся. Упакуй, пожалуйста, вот это черное, голубое и серебристое. Они куплены совсем недавно и вряд ли скоро выйдут из моды.
— Джесс…
— Да, Ланьи.
— Твои детские рисунки, школьные тетради, фотографии… их ты тоже возьмешь с собой?
— Нет!
Ответ ее был так поспешен, что удивил даже всегда невозмутимого Ланьи.
— В Лондоне у меня начнется другая жизнь, в которой не будет места прошлому. Отвези это все туда, куда отвез папины вещи, кто знает, может когда-нибудь мне и захочется взглянуть на них еще раз.
Помогая Ланьи, Джессика желала только одного — чтобы закончилась наконец эта ночь. Следующий день тоже не предвещал ничего хорошего, и его тоже нужно было еще прожить, но до него оставалось еще несколько часов, тогда как ночь уже сейчас была с ней.
Едва дождавшись, когда Ланьи вынесет чемоданы из комнаты, Джессика выключила свет и, упав на кровать, долго лежала, следя за игрой света и тени на потолке. Глотая слезы, она пыталась еще раз осмыслить то, о чем рассказал ей отец, но если разум и находил какие-то объяснения, то сердце отказывалось их принимать. Никогда еще жизнь не была так сурова к ней, и никогда еще она не должна была принимать столько решений за такой короткий срок. Закрыв на минуту глаза, она погрузилась в короткий, всего на несколько минут сон, а проснувшись, начала перелистывать в памяти страницы прошлой жизни. Находясь в пограничном между сном и явью состоянии, Джессика словно наяву видела то картинки из будущего, то вновь погружалась в прошлое. Прошлое и будущее переплелись в ее сознании так тесно, что порой она не могла понять, было ли это уже в ее жизни или же все это только предстояло пережить. В один из таких моментов Джессика попыталась подумать о матери, и память, словно скинув оковы, напомнила о том, что хранилось в самых ее глубинах. Две руки, словно два крыла, на ее плечах, водопад пахнущих вербеной волос, ласковая улыбка и глаза, в которых сосредоточилась, кажется, вся любовь и мудрость мира.