— О! Вот с ней говорить можно без опаски, не проболтается. — И, махнув рукой, Шустов исчез.
Они остались вдвоем. Помолчали. Старались незаметно изучить друг друга.
— И все-таки я нутром чувствую, что мы на верном пути, — словно про себя сказал капитан и стал быстро расхаживать по маленькой комнате. — Беды это работа.
— Возможно, возможно, только доказать это будет трудно, — несколько охладил его пыл Вершинин. — Я вещи, например, которые были на убитой, пытался разыскать, так представьте себе, не нашел. Как у нас иногда говорят — утрачены. Платочек один носовой остался, в конверте при деле находился, и больше ничего. Допустим, удастся установить, кто она, а опознавать как?
— Да, но вещи ведь описаны в протоколах, — неуверенно произнес Вареников. — Платье коричневое вельветовое я, как сейчас, помню.
Слова Вершинина подействовали на него удручающе.
— Вот именно, помню. А кроме памяти, ничего нет. Я бы, кстати, попросил вас поинтересоваться, кто из проходивших с Бедой и Ляпой по последнему делу сейчас на свободе и чем занимаются.
Уверенный рокот трактора К-750 перекрывал все звуки. Полуоглушенный, едва не вырванный из седла упругой струей встречного воздуха, Вершинин крепко держался за спину сидевшего впереди Позднышева.
Вершинин не составил еще определенного плана действий, но неожиданно для себя мчался в Окунево, и расстояние между ним и местом, где десяток лет назад произошли интересующие его события, сокращалось с каждой минутой.
Час назад он нос к носу столкнулся с Позднышевым, который вытирал рукавом мундира невидимые пылинки со своего новенького К-750. Участковый возвращался домой. Решение созрело моментально — на выходной Вершинин ничего особенного не планировал и решил, что в Окуневе увидит все своими глазами. Но в первую очередь надо было встретиться с бывшим секретарем сельсовета Голиковой, женщиной, которая, по словам Шустова и Вареникова, имела какие-то сведения о девушке, посещавшей Беду незадолго до обнаружения в Прорве трупа.
Вершинин, занятый своими мыслями, не заметил, как они въехали в Окунево.
Позднышев заглушил двигатель и принялся оттирать носовым платком густой слой пыли с лица и шеи.
— Может, искупаемся? — предложил он после того, как привел себя в относительный порядок.
— Успеем еще. Покажи-ка лучше, как устроился..
— Нормально. — Позднышев пропустил Вершинина в небольшую комнату, служившую ему кабинетом. — Здесь работаю, а за стенкой у меня раскладушка стоит. Осваиваюсь потихоньку, год уже скоро.
— Народ-то знаешь?
— Ну на всем участке, конечно, нет, а вот в Окуневе, Низовом, еще кое-где знаю,