— Так. Всё. Больно вы нервные, ну вас на фиг, пошла я за едой. Ролы сегодня нет, так что быстро не будет. Что угодно пожевать благословенным райнэ? — решительно встала Лиса.
— А печёнка есть у тебя? Чего-то я голодный какой-то тоже!
— Кроличья устроит?
— Да и… — махнул Гром рукой. — Только это, через мясорубку не надо, ладно? Она потом железом пахнет, противно очень. Или давай я сам попозже…
— Да уж протолку я её тебе! Будет тебе и печёнка в вине, и молоко с яйцами. Мёд гречишный, на любителя. Пойдёт? Коньяка добавить?
— Лисища! — прижал Гром руку к груди. — Я тебя вот прям люблю!
— И это правильно, — согласилась Лиса. — Как же это меня — и не любить? А тебе чего изобразить, горе луковое?
Голова у Квали уже почти совсем не болела, осталась только противная слабость. Он вдруг понял две вещи: во-первых, он был действительно неимоверно, просто зверски голоден, а во-вторых, он вспомнил, что за запах мелькнул среди прочих, когда он ещё стоял там, в коридоре. Рот наполнился слюной.
— Мяса! — сглотнув слюни, мечтательно сказал он. — Жареного! С луком! И с перцем! — он отстранился от плеча Грома и вдруг расплылся в улыбке. — И огурец! Солёный! С укропом! И вина! — он захихикал. — Напьюсь! Как серп свят, напьюсь! Или нет, не буду, и так голова трещит. Но вина хочу!
— Во! — фыркнула Лиса. — Вот теперь видно, что поправишься! Только не прыгай, понял? Сиди смирно и на цветочек поглядывай. Он должен быть красным, Квали! Не жёлтым, не оранжевым, понимаешь? И пока он красным не станет, лучше ни на что больше не смотри — опять замутит.
Гром внимательно смотрел в лицо своему Большому. Потом перевёл изумлённый взгляд на Лису. «Что?», спросила Лиса глазами. Гром нарисовал на лице улыбку, отрицательно помотал головой, показал на пальцах «восемь», беззвучно добавил «лет». Лиса осенила себя серпом, покачала головой и ушла.
— Чего это вы? — насторожился Квали. Что-то они такое делают, а он не видит! Просто свинство с их стороны!
— Любуюсь, — на полном серьёзе выдал Гром.
— Чем?
— Тобой, — эльф дёрнулся, брови над повязкой взлетели к волосам, но Гром продолжил серьёзно, почти торжественно: — Я счаз разревусь, Большой! Ты знаешь, что только что в первый раз за восемь лет улыбнулся? Я уж и не надеялся, что такое когда-нибудь ещё увижу! Это чудо, Лягушонок! Ты понимаешь, что ты Лисище за этот поцелуй всю жизнь жопу лизать должен?
Эльф сначала хмурился, но на последней фразе опять расплылся в шкодливой улыбке.
— А мне понра-авилось! — протянул он. — Вот бы ещё тебя там не было… Надо будет спросить насчёт жопы… — он захихикал.