— А? — сразу насторожился он.
— Скажи жа… Лягушонку, пусть сватов засылает, — мрачно сообщила Лиса.
— О! — заулыбался Гром.
— Вот тебе и «О!». А ещё передай: теперь не только жопу, а и башмаки мне лизать будет! Ракообразно, блин!
— О? — удивился Гром.
— Да эта балда вбила себе в голову, что она полукровка! Жизнь она, видите ли, ему портить не хочет! Весь язык стёрла, пока уболтала!
— О-о! — восхитился Гром.
— Вот именно. В общем, передай, хорошо? А я сейчас наверно отрублюсь на пару часов. Чё-то мне нехорошо.
— Э-э, Лиса, ты вот что, ты погоди, — заторопился Гром. — Ты это, давай-ка я сначала зайду, прямо счаз — разговор есть такой… А потом уж ты и того, спать ляжешь.
— Что такое? — нахмурилась Лиса.
— Да вот, видишь, какая штука… — Гром отложил двуручник и шагнул в комнату.
День клонился к вечеру. В воздухе плыли ароматы вечерних цветов, тихо лепетали листья гигантской раскидистой кроны. На искривлённом в виде скамейки стволе отдельно стоящего дерева удобно расположился эльф. Одна нога вытянута вдоль скамейки, на колене другой, согнутой, пристроена книга, локоть опирается на выступ ствола. Эльф читал книгу, курил трубку и поблёскивал свежевыбритым черепом.
Неподалёку, так, чтобы свет солнца не бил в глаза, был установлен мольберт. Эльфийка в заляпанной красками хламиде и убранными под косынку волосами писала красками.
— Сердце моё! — нарушила она молчание. — Может быть, ты всё же отрастил бы себе волосы? Тебя так трудно рисовать! Эти блики от твоей макушки — они так портят композицию…
— Счастье моё! — отозвался эльф. — Ну не обижайся, ну не хочу я! Ну я ж тебе уже объяснял! Почти тысячу лет мыл, сушил, расчёсывал, мыл, сушил — ну сколько можно-то? У меня последние десять лет такое ощущение было, что я себе этим гребнем гоблинским последние мозги выскребаю. Ты даже не представляешь, насколько хорошо я без них себя чувствую! Пусть теперь Дэрри отдувается, Венец Жнеца без волос не наденешь. А у меня теперь по протоколу капюшон — и кому какое дело, что у меня там на голове?
— А если вдруг понадобится куда-нибудь пойти? Без капюшона?
— Ну и куда, например? — вопрос остался, как всегда, без ответа. Оба знали, что идти, в сущности, некуда. Для посещения оперы или театра существовала парадная мантия с капюшоном, а в гости — к кому? В леса, родителей Риана навестить — так им дела нет до наличия или отсутствия шевелюры, а к на-райе в гости они не ходили никогда. Рэлиа не любила эти сборища, дай ей волю, она бы и дворцовые приёмы отменила — но это было не в её власти. Хоть ты десять раз на-фэйери, а четыре раза в год изволь организовать праздник. И часов пять кряду тебе будут кланяться и фальшиво улыбаться. Фу! Разговор завял. Сонно шептались листья под лёгким ветерком, чирикала пичужка на ветке.