.
В одном из выпусков программы Unplugged я услышал песню, которая зацепила меня. Я не запомнил названия, не видел исполнителей, потому что куда-то спешил, а телевизор работал в соседней комнате (кажется, я убежал из квартиры, так и не выключив ящик). Но мотив засел в моей голове навечно.
В последующие годы я больше нигде не встречал эту вещь, чтобы суметь ее идентифицировать, а талантом воспроизводить мотив Бог меня обидел. Эта невозможно красивая медленная песня с несколькими разборчивыми английскими словами в припеве, эта навязчивая музыкальная идея преследовала меня почти двадцать лет, как может преследовать воспоминание о «поцелуе незнакомки в полной темноте» – так, кажется, Стивен Кинг называл кратковременное волшебство, которому не суждено повториться.
И вдруг здесь, в музыкальном центре, в баре на железнодорожном вокзале – она. Я могу услышать ее почти полностью во всей красе и даже, если повезет, разобрать, наконец, название. Я молился, чтобы ди-джей вышел в эфир и сказал, что это было…
Парень пел что-то о четырех временах года, прожитых за один день, если я правильно расслышал и перевел ту самую английскую фразу. Что ж, я тебя очень даже хорошо понимаю, братишка. Иногда прожитое время спресованно так, что его можно положить в карман и носить у самого сердца, как миниатюрный ядерный реактор Тони Старка. Однако, помогая тебе держаться в тонусе, этот "реактор" одновременно убивает тебя.
Пельмени меня уже не интересовали. Душа стала настаивать на изменении пропорции кофе и коньяка в пользу последнего. Я снова посмотрел в окно на пассажирский поезд. Как же мне хотелось оказаться внутри и укатить куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы отсюда. лишь бы создать иллюзию движения. Иметь цель - не это ли отличает живое существо от бездушного предмета?..
– Молодой человек!
Меня взяли за плечо. Я очнулся.
– Нам нужно идти, – сказала мне Ирина.
– В смысле? – Я смотрел на нее так, словно только что проснулся от крика «пожар!».
– Кто-то опять подбросил бомбу, – вздохнула Ирина.
Я огляделся. Недалеко от нашего бара стояли три мента в тулупах и с овчаркой. Это уже не наши местные щупленькие сержанты, гоняющие по залу бродяг, это ребята с лицами боксеров.
– Поторапливайтесь, поторапливайтесь, – сказал один из них, видя мое замешательство. – Берем верхнюю одежду, личные вещи и на выход. Поскорее.
Я с сожалением посмотрел на кофе (остывшие и слипшиеся пельмени, похожие на детские ушки, вызывали у меня отвращение), накинул куртку и поплелся к выходу. Разумеется, окончание песни и выход ди-джея на радиостанции я прозевал, потому что к тому моменту Ирина уже выключила музыкальный центр.