– Послушайте, что за муру несет Баруздин: русские евреи бросались ему в ноги, прося вернуть их в СССР.
– Не обращайте на него внимания. Разложившийся алкоголик. Но лучше прикрытия нет, – перешел корреспондент на доверительный тон. – Завтра нам устраивают отходную в Комитете Мира, в доме «Тавори», по улице Шуламит…
– Знаю, это продолжение улицы Бар-Кохба.
– У вас машина?
– Да.
– Ровно в девятнадцать двадцать три, ни на минуту раньше или позже, остановитесь на углу Шуламит и Эстер Амалка. Обменяемся презентами.
После полуночи, когда в доме все уже спали, Цигель начал готовить свой презент: все, что накопилось со времени возвращения из Нью-Йорка.
В презенте, врученном ему с ловкостью сотрудника внешней службы ГРУ с большим стажем, которые умели исчезать, казалось, еще до появления и проявления, был фотоаппарат – тюбик губной помады – рассчитанный на сто снимков. Бумага для тайнописи, обработанная бесцветным химическим веществом: написанное исчезало и проявлялось лишь другим химикатом. Блокнот, куда все заносилось особым шифром: только человек, имеющий такой же блокнот, мог расшифровать сообщение.
Передача указывала на весьма серьезное отношение к агенту, которому присвоили кличку «Крошка Цахес». Это означало, что блок информации, переданный в Нью-Йорке, оказался весьма полезным.
Получив фотоаппарат, Цигель, первым делом, ухитрился сфотографировать в столовой оставленный буфетчицей на стойке список тех, кто брал обед в долг или получал талоны на питание. Главное, ничего не надо было красть или записывать. Фотоаппарат бесшумно проглатывал все начертанные схемы, черновики, записи, детали проверяемых приборов, общий вид цеха, внутренние дворы, внешние подъезды и стены вокруг базы. Бумагу для тайнописи Цигель прятал в художественных альбомах, как прокладки между репродукциями.
Жена Дина абсолютно ни о чем не догадывалась, ибо, как учили в школе разведки, самыми опасными в деле шпионажа являются близкие. Была даже разработана целая наука, как от них беречься. Жена довольно быстро освоила иврит, основы библиотечного дела на курсах, куда ее приняли на основании документов о ее работе в библиотеке, и направили работать за небольшую зарплату в одну из районных библиотек Тель-Авива.
Резкое увеличение денег у мужа она объясняла высокой заработной платой на новом, весьма секретном предприятии.
У стены монастыря молчальников
В Совете солидарности, который Цигель естественно посещал гораздо реже, чем раньше, приметил новую девицу, работающую с картотекой. Она явно делала ему глазки. Воистину, седина в голову – бес в ребро, хотя Цигелю бес этот никогда не давал покоя. В разведшколе строго предупреждали: не завязывать связи с незнакомыми женщинами, а лишь по наводке куратора для пользы дела. Но бес не дремал, а девица была весьма соблазнительной. К тому же быстро согласилась поехать с ним на природу.