Цигель все еще не верил глазам своим, что видит пейсатого своего родственничка сидящим у компьютера, хотя ведь это немало времени было его наваждением.
Цигель отряхнулся, как пес, вылезший из воды, выскочил из мастерской, сбежал в скверик, растянулся на скамье, лицом к звездам. Ему казалось, что он бродит в темных закоулках бреда, и все, все, что происходило с ним в этой стране, является уделом обитателя психиатрического заведения. Он исчезал на глазах у самого себя, как существо, утягиваемое в глубокий обморок.
Непонятно, сколько это длилось, но, пришел он в себя, почувствовав, как его окатили водой. Это был Берг.
– У тебя часто бывают такие припадки? – спросило тот участливо.
Теперь в Цигеле несгибаемым стержнем встала уверенность, какая опять же бывает у человека, от которого не отступает безумие: Берг – один из тайных демиургов секретных военных достижений Израиля, ловко замаскировавшийся под жестянщика.
«Морской бой?» Его легко заменить «воздушным боем».
Только абсолютному безумцу могло прийти в голову, что секреты, на которых он, Цигель, мог бы заработать огромные суммы, стать воистину спасителем бывшего отечества, таятся рядом, в голове сошедшего с ума на религии родственничка, который притворяется жестянщиком.
А может, все же это плод больного моего воображения? – пытался закрепиться на этой успокаивающей мысли испытывающий удушье Цигель.
Ну, скрывал, что работает на компьютере. Неудобно человеку, свихнувшемуся на вере, открыть кому-либо явно неподобающее для него, связанное с компьютерами. Да еще родственнику-компьютерщику.
Но «лошадка-то электронная» какая. Пожалуй, на всей военной базе, где Цигель работает, нет компьютера такого уровня.
Говорил Орман, что, по иудаизму, в каждом поколении народа Израиля есть тридцать шесть праведников.
Наверно, есть и таких тридцать шесть темных гениев преисподней, один из которых – Берг.
Господи, не может ум Цигеля, (вот он уже подумал о себе в третьем лице), трижды шпиона, переварить такое.
Все ужасные подозрения, посещавшие Цигеля во сне, а порой и наяву, оказались правдой. О какой Торе может идти речь, если он явственно увидел, пусть и мельком, на экране какие-то прямоугольники разной величины.
– Слушай, – слабым голосом человека, которого явно накормили нейролептиками, сказал Цигель, – кто ты такой? Что это за прямоугольники на экране?
– А это? Я так отдыхаю. Сам с собой играю в «морской бой». Ты же знаешь эту игру.
– Как же это совместить? Ты, глубоко верующий, фундаменталист, лгал мне все время?
– Успокойся. Я вовсе не обязан кому-либо открывать мои личные тайны. Да, именно я, глубоко верующий, знаю, как Святой, благословенно имя Его, хранит Свои тайны.