И вдруг, будто из прошлого, хлынули сюда люди в черных шляпах и лапсердаках, богатые, с тоской духовного голода в глазах, и эти обломки могильных плит всплыли из забвения на поверхность Атлантидой.
В лагере еврейских детей под Славутой, собранных из мест, пострадавших от Чернобыльской катастрофы, детский хор встретил делегацию песнями рабби Нахмана – «Весь мир очень узкий мост, но, главное, не бояться», куплетами «Золотого Иерусалима», гимном Израиля – «Атиква». У самых клятвенных атеистов в делегации стыли слезы на глазах, душа стояла комом у горла, и каббалистические строки книги «Зоар» наполнялись новым дыханием.
И все же, зримое, думал Орман, более узко, чем слово и музыка. Именно эта угнетающая узость, не дающая глубокого дыхания, и породила модерн, жаждущий добраться до незримого с помощью линий и красок.
Тут у многих членов делегации были корни. И обуревало чувство истории евреев в двадцатом веке, одним из главных центров которой была Одесса.
Долго осматривали дом, где жил Бялик. Но мемориальная доска на стене посвящена была Дмитрию Ульянову. Входили во двор дома, где жил Жаботинский.
Десять часов утра. Делегацию везут в парк на Дерибасовской улице. В ротонде, как в старые добрые времена, военный оркестр играет вальс «На сопках Маньчжурии». Легкий завтрак в кафе. У памятника Пушкину делегацию встречает актер, загримированный под Пушкина, чтением стихов поэта. Делегатов ведут по бывшему Николаевскому, затем имени чекиста Фельдмана, а ныне Приморскому бульвару, над которым витает старый анекдот об извозчике, поставленном в тупик и заикающемся в удивлении: столько лет здесь езжу, и не знал, фамилия царя Николая – Фельдман.
Вдоль бульвара девицы в форме гренадеров стучат в барабаны.
У памятника Дюку Орман и молодой одесский миллионщик повязывают бело-голубой флаг Израиля и украинский желто-голубой – на дружбу.
Посетили знаменитый одесский рынок – Привоз. Сказывается отсутствие туалета. Сунулись в какой-то двор с горой мусора, шлака. С едва держащейся на столбах галереи соскочил мальчонка, бледный недоросль с весьма серьезным выражением лица: «Тут нельзя писать. Туалет больной».
За углом, в подвал сдают пустые бутылки мужчины и женщины, истасканные, с трудом стоящие на ногах.
Вечером делегатам устроили пышный банкет в ресторане «Светлана». Напротив, за столом, сидели одесские молодые миллионщики с красотками для сопровождения и свадебным генералом – Зямой Гердтом.
Царила будуарно-малиновая атмосфера.
На небольшой сцене плясали, высоко задирая ножки, девицы варьете, пел цыганский хор.