На каждой репетиции Леля расписывала суп-пити, люля-кебаб и другие блюда, которые она собиралась специально приготовить для нас, и однажды она назначила час обеда.
Мы почти одновременно переступили порог ее квартиры и обнаружили стол, уже накрытый множеством закусок.
Леля держалась 10 минут. Затем стала настойчиво предлагать следующие блюда: суп-пити был разлит в пиалы, когда еще оставалась нетронутой закуска. Она поминутно вставала со стула и, в конце концов, люля-кебаб оказались на столе, когда еще не вполне решилась судьба дымящегося в пиалах супа.
Как все одинокие люди, она торопилась снова остаться одна. От нетерпения пошли колкости и упреки. Обиды нашлись на каждого. Второпях запив чаем короткий обед, мы снова оказались в прихожей. Леля просила сделать такую встречу традицией, и нам ничего не оставалось, как обещать неукоснительно следовать только что родившемуся и обещавшему стать славным обычаю.
Я вспоминаю эту талантливую женщину, конечно, не для того, чтобы расквитаться за ее слабости. Они простительны. Мне хочется сказать о том, что несносный характер оставлял ее одинокой, а невыносимое одиночество лишь усугубляло характер.
Мы все такие — и холостяки, и старые девы, и нас ни за что не нужно жалеть.
В какой-то момент Леля, которой я, кажется, не сделал ничего худого, нашла повод, чтобы не здороваться и со мной — из-за какого-то пустяка, который она же и придумала.
Спустя годы Лейла неожиданно позвонила мне — единственно для того, чтобы похвастаться, что ее нашла работа, о которой она всю жизнь тосковала — новый спектакль в знаменитой Табакерке.
Я даже не сомневаюсь, что она играла там хорошо. И я поздравил ее с новым счастьем. Длилось оно, впрочем, недолго. Леля умерла от разрыва сердца. Так же одиноко, как и жила.
17 октября 2007 г.
Вчера родной моей племяннице Рашельке исполнилось 13 лет. Утром я отправил ей смс с поздравлением, и она ответила мне, вероятно, уже из школы коротким английским "Thanks". Поздно вечером я связался с семьей брата по Google Talk'у. Все были дома, я поговорил с каждой из девочек, с женой брата — Бахыт, и с Элькой — о делах, о планах, о своем отъезде с цирком в Таллинн и Ригу. Поздравил брата с премьерой Пятой симфонии Шостаковича. Из-за Шостаковича празднование дня рождения было отложено до ближайшего шаббата, когда можно будет всем семейством собраться за столом и пожелать нашей крошке расти и не лениться, не оставлять рисование и музыку, а главное, стать счастливее и удачливее, чем папа.
Рашелькой свою дочь брат назвал в честь покойной мамы, которая при рождении получила двойное имя — Раша-Ента. Под этим же именем, высеченным по-древнееврейски на ее могильной плите, она осталась навсегда на рижском кладбище в Шмерли. Там же, под общим памятником, покоится ее тетка Зина (Зелма — от рождения), и ее муж — Петр, который наверняка получил от родителей имя Пинхас, а потом в силу мимикрии принял имя евангельского апостола, который тоже когда-то поменял еврейское имя Шимон на греческое Петр.