— Это хамство. Вы позволяете себе пить третий день подряд, превращая простые вещи в сложные. Я не должен был видеть вас пьяным ни одной минуты. Вы можете пить сколько угодно, когда отправите нас в Москву.
Вряд ли он понимал, о чем я говорю.
В автобусе он залег на помосте, сооруженном над задними рядами кресел, да и не просыпался до самого въезда в Читу.
Снова до федеральной трассы ехали по раздолбаной дороге. 80 километров беспощадного русского пути. Высыпали когда-то гравий на проторенную в степи тропинку, и все! Но здесь же рядом добывают дорогущий уран! В этих краях сидит Ходорковский, карманных денег которого когда-то хватало, чтобы замостить эту бессмысленную дорогу!
Конечно, встали тут же, как только выехали на трассу! Наружное колесо автобуса продырявило острым камнем.
Водители выкатили запаску.
Обратный путь вышел короче. Засветло миновали три перевала, когда на подступах к Чите за гольцами выступила тайга.
Мы заехали за авиабилетами к одной из Сашиных помощниц на окраине города, где увидели совершенно неприглядную картину жуткого бездорожья, изрытых и неухоженных дворов, страшного уныния серых построек. Типовые советские пятиэтажки в оформлении всхолмленных пустырей, изрытого асфальта и мрачной подсветки.
В аэропорту наш администратор, кажется, пришел в себя. Помчался в здание с авиабилетами. Но скоро вернулся.
— Ваш самолет улетел, — скорбно сказал он. — Я не должен был прибавлять шесть часов ко времени, указанному на билетах. Там стояло местное время.
Мы обмякли.
— Есть рейс через Новосибирск. Но есть еще один — без пересадки. Я сейчас все улажу. Дайте мне ваши паспорта.
Минут через десять он снова стоял перед автобусом.
— Ну, слава Богу, все в порядке. Везде нужно иметь хороших знакомых. Вы летите в одиннадцать часов. И прямо на Москву. Идемте в вип-зал.
В вип-зале, больше похожем на обычный накопитель, выяснилось, что полетим мы все же с посадкой в Красноярске, что Саша опять все напутал: в Москве мы приземлимся в 17 часов.
Рейс, известное дело, задержали.
В Красноярске, в холодном аэропорту, тоже просидели около трех часов.
В Москву летели дольше обычного, много раз кружили над ней: два дня над столицей висел туман, собравшиеся в небе стальные птицы ожидали разрешения на посадку. Приземлившись, долго ждали трапа. Потом полчаса пришлось простоять у самолета, потому что наземные службы не успевали развезти всех вернувшихся в стольный град путешественников.
Я приехал в Котельники ни живой ни мертвый.
В дневниках хватило бы одной записи. «Вернулся из гастролей в Забайкалье».