Она рванулась к поверхности, поднимая брызги, пытаясь сорвать маску и глотнуть воздуха. Но вода в легких тащила ее вниз, и когда Бен оглянулся, все, что ему удалось увидеть, — мечущийся вихрь рук и ног.
Кэсс так и не представилось случая спросить Бена, о чем он подумал в ту минуту. Но она помнила, каким мрачным было его лицо, когда он подплыл к ней, и не сомневалась, что именно гнев придал ему силы и помог доставить ее на берег. Как бы там ни было, она кашляла и отплевывалась весь обратный путь, с трудом двигая ногами, чтобы держаться на плаву, и всецело полагалась на надежные руки Бена. Наконец он выволок ее на мелководье и окончательно выбился из сил. С трудом сумел выбраться из воды и рухнул на песок. На несколько минут Кэсс осталась наедине со своими трудностями.
Она не сомневалась: Бен спас ей жизнь. Окажись она в одиночестве, она ни за что не сумела бы выбраться на берег. Даже теперь, пока она отдувалась на пляже, остатки соленой воды жгли ей легкие, и Кэсс казалось, что у нее не хватит сил подняться на утес.
Когда несколько минут спустя Бен зашевелился, Кэсс лежала на спине, закрыв глаза. Она догадывалась: он, должно быть, решил, что она потеряла сознание, ибо упал рядом на колени, зажал ее лицо в ладонях, которые еще тряслись от усталости, и позвал ее глухим, сдавленным голосом.
— Кэсс! — повторял он. — О, Кэсс! Stai benet?[16] Услышав его голос, Кэсс открыла глаза, и выражение на его лице ошеломило ее. Худое лицо потемнело от тревоги, в глазах светилась такая мука, что Кэсс утратила всю способность скрывать свои чувства.
— О, Бен! — выдохнула она, подняла руку и запустила пальцы во влажную копну его волос. А затем, не сознавая, что делает, притянула его к себе.
Мгновение он сопротивлялся, но только одно мгновение. Когда их губы соприкоснулись, вся сдержанность Бена улетучилась, и с подавленным стоном он вытянулся рядом с Кэсс. Его теплое влажное тело почти накрыло ее, сдавив ей грудь, губы Бена с возрастающим пылом искали ее рот.
Иногда Кэсс размышляла, что могло бы случиться, не появись на берегу Софи. Прежде чем его мать пересекла пляж и растащила их, Бен всецело отдался своим чувствам. Опомниться его заставило лишь вмешательство Софи и ее злобные обвинения, которые потом звенели в ушах Кэсс еще несколько лет.
Разумеется, ей пришлось уехать. Сразу же. Софи не позволила бы ей остаться на вилле ни минутой больше, чем понадобилось, чтобы уложить вещи, и хотя Бен отмалчивался, Кэсс знала, что он поддерживает требования матери. Он даже не отвез ее в аэропорт. Из Порто-Камаджо вызвали такси, и свой последний взгляд на виллу Кэсс бросила через заднее окно старого «фиата».