— А вот это, — ответствовал Харрис с новым ядовитым смешком, — ясно и без слов. И вопрос не в том, смогу ли я сделать работу хорошо, а в том, возьмусь ли я за нее вообще. И деньги здесь ни при чем.
— Даже мастерам с мировым именем надо что-то есть, — парировала Лайза. — Может, передумаете и все-таки выслушаете меня?
— Как правило, я питаюсь очень прилично. Достаточно прилично, чтобы быть разборчивым и самому выбирать себе работу. И просто для справки — мне больше нравится считать себя художником.
— Я думаю, что вы заняли крайне недальновидную позицию, — отозвалась Лайза. — Только кретин может колебаться, когда подворачивается такая возможность. Откуда вы знаете, может, это будет самый важный проект в вашей жизни, а вы даже не хотите взглянуть!
— Дорогая мисс Нортон, — в высшей степени снисходительно отозвался Харрис, — у нас с вами нет никакого проекта. У вас есть два куска дерева, а у меня — руки. Причем мои собственные. Если хотите, чтобы я посмотрел вашу сосну, давайте адрес, и рано или поздно я заеду посмотреть. А нет…
— Но когда? Когда? Да, я хочу, чтобы вы взглянули на дерево, и хочу, чтобы хотя бы подумали о скульптуре, которую, как я надеялась, могли бы для меня сделать. Но время имеет для меня решающее значение: приближается семидесятипятилетний юбилей моего отца, а скульптуру я хотела подарить ему…
— Когда?
Вопрос словно бритвой срезал волну гнева и разочарования, которую Лайза собиралась облечь в слова.
— Когда что?
— Когда день рождения вашего отца? — Голос звучал медленно и терпеливо, словно он разговаривал с ребенком. — Тот день рождения, по случаю которого вы хотели преподнести подарок?
Лайза назвала дату. Последовало краткое молчание, затем Харрис заговорил:
— Так это еще через пять месяцев. Вы считаете, что ваш… э-э… заказ займет так много времени?
— Нет, но, как вы сами сказали, вы художник, — объяснила Лайза. — Может, это и наивно, но мне показалось, что чем больше у вас будет времени, тем лучше.
— Хмм.
— Это значит, что вы подумаете? — после новой продолжительной паузы спросила девушка.
— Это значит «хмм», и все, — сердито буркнул Харрис.
И снова наступило молчание. В этот раз Лайза решила больше не прибегать к уловкам: если Джек Харрис желает сохранить лицо человека, которому никто не указ, — ради Бога. Впрочем, неплохо было бы знать, о чем он сейчас думает. Подозрительно просто, если окажется, что она сумела заставить художника изменить свое мнение, всего лишь отведя ему на выполнение заказа много времени, и все же…
— Хорошо, — неожиданно объявил Харрис. — Карандаш под рукой? — И, не дожидаясь ответа, стал диктовать длинный список дорожных примет, начиная от пивной в Брэкнеле.