— Лера, я помню, в каком состоянии подобрал тебя на проспекте Мира, — вразумлял её Артем. — Тебя колотило от страха. Ты сама меня уверяла…
— Я тебя ни о чем не просила, — упрямо твердила она. — А колотило, потому что Наташу мертвую увидала. Ты пойми, — она заглядывала в глаза Беглова: — Не могу я так жить. Как под колпаком у Мюллера. Не могу! У меня голос пропадает.
Насчет голоса Валерия лукавила. Сольный концерт прошел с огромным успехом. Нечеловеческое напряжение, в котором находилась все это время, немного схлынуло. В милицию никто не вызывал, вообще внезапная смерть шоу-звезды наделала меньше шума, чем можно было ожидать.
— Артем, мне сейчас кажется, что все эти страхи — результат больного воображения.
Беглов думал иначе. Эта женщина была ему слишком дорога, и спорить с ней было неприятно.
— Хорошо, вопрос с волкодавами, как ты их называешь, считай, решенный.
— Извини, не хотела тебя обидеть.
— Я сниму охрану, но ты никому и нигде не станешь говорить, что Дробышеву убили.
— Но это же правда, Артем! — вырвалось у нее.
— Эта правда может слишком дорого обойтись, — жестко ответил он.
— Нельзя быть легкомысленной.
Валерия не помнила, чтобы он когда-нибудь так разговаривал. Она удивленно вскинула глаза.
— Лера, то, что я скажу тебе сейчас, наверное, будет звучать цинично, но, поверь…
— Слушаю тебя, — она внутренне вся подобралась, ожидая, что услышит что-то важное.
— Ты уже ничем не сможешь помочь Наташе. Она мертва. И может потянуть тебя за собой. Ты думаешь, что её убрали. Я тоже так считаю. Пока я не понял — за что. Я никогда не вмешивался в твои дела. Мы так уговаривались, и я держу свое обещание. Нарушил ли я его хоть раз?
— Нет, — тихо произнесла Лера.
— Сейчас я пытаюсь разобраться, что случилось. Это непросто. Мир шоу-бизнеса чужой для меня.
Лера сжалась.
— Наезд в сквере рядом с проспектом Мира — не плод воображения нервной женщины. Да, да, я должен это сказать, — повысил голос Артем, видя, что Лера хочет возразить ему. — Мои ребята нашли ещё одного свидетеля, который видел, как все произошло. Не хотел говорить раньше, чтобы не нервировать перед сольным концертом.
— Спасибо, — хрипло выдохнула Стрелецкая. У неё вдруг пропал голос.
— Я разберусь в ситуации, но мне нужно время. Теперь понимаешь, почему ни с кем ничего не должна обсуждать?
— Да, — согласно кивнула Лера и тут же встрепенулась: — Артем, поверь, но мне и обсуждать нечего. Я действительно ничего не знаю.
— Видно, кто-то считает иначе. Ты должна ещё раз хорошенько подумать: не говорила ли тебе Дробышева перед смертью о чем-то таком, что может навести на след?