Гарри вдруг представилась необыкновенно яркая картинка: громадный раздувшийся паук плетёт свою паутину и время от времени дёргает за ниточки, подтягивая к себе поближе сочных и жирных мух.
– Я не для того всё это тебе рассказываю, – продолжил Дамблдор, – чтобы восстановить тебя против Горация, или, как его теперь следует называть, профессора Слизнорта, а для того, чтобы ты был настороже. Несомненно, он постарается и тебя включить в свою коллекцию. Ты, Гарри, стал бы у него самым ценным экспонатом: Мальчик, Который Выжил… Избранный – так тебя теперь называют.
От этих слов Гарри пробрал холод, никак не связанный с окружающим туманом. Они напомнили ему то, что он услышал несколько недель назад – слова, которые для него имели особый, ужасный смысл:
«Ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой…»
Дамблдор остановился, поравнявшись с церковью, мимо которой они проходили по дороге к Слизнорту.
– Дальше можно не идти. Держись за мою руку, Гарри.
На этот раз Гарри заранее приготовился к трансгрессии, но всё же ощущение было не из приятных. Когда давление прекратилось и он снова смог вдохнуть, оказалось, что они с Дамблдором стоят на просёлочной дороге, а впереди виднеется второе из его самых любимых строений на свете – «Нора». Мгновение леденящего ужаса прошло, у Гарри сразу стало легче на душе при виде этого дома. Там Рон… И миссис Уизли – Гарри не знал человека, который готовил бы лучше, чем она…
– Если ты не возражаешь, Гарри, – сказал Дамблдор, входя в ворота, – я хотел бы ещё кое о чём с тобой поговорить, прежде чем мы расстанемся. Зайдём сюда?
Дамблдор показал на полуразвалившийся каменный сарайчик, где Уизли хранили мётлы. Слегка озадаченный, Гарри вошёл за ним через скрипучую дверь в тесное помещение размером немного меньше обычного чулана. Дамблдор зажёг огонёк на конце волшебной палочки, так что получилось нечто вроде карманного фонарика, и улыбнулся Гарри, глядя на него сверху вниз.
– Надеюсь, ты простишь мне, что я упоминаю об этом, но я доволен и немного горжусь тем, как хорошо ты держишься после всего, что свалилось на тебя в Министерстве. С твоего позволения, я думаю, что Сириус гордился бы тобой.
Гарри сглотнул комок в горле, голос его куда-то подевался. Ну не мог он говорить о Сириусе. Невыносимо было слышать, как дядя Вернон спрашивает: «Его крёстный помер?» – и ещё хуже, когда Слизнорт мимоходом упомянул его имя.
– Очень горько, – тихо сказал Дамблдор, – что вы с Сириусом так недолго были вместе. Жестокая случайность оборвала ваши отношения, а они могли стать долгими и счастливыми.