Но откуда мистеру Дау знать, что жених этот в тысячах миль от нее и, возможно, даже не вспоминает о ней так часто, как хотелось бы!
И все-таки Флорин последовала совету. Отправилась домой, натянула шорты и футболку, трижды обежала вокруг квартала. Ну, как можно сидеть в четырех стенах, если снаружи расцвели цветы и свежескошенная трава напоминают о близости лета! Она жадно вбирала в легкие благоухание теплого вечера. Высоко в небе реяли воздушные змеи, двое хохочущих подростков крепко удерживали в руках веревки. Малыши раскатывали на трехколесных велосипедах. Флорин поприветствовала каждого из них, ни одного не пропустила. Свернула в сквер, где выгуливали собак, миновала автостоянку у местной бакалеи: мужья возвращались к машинам, нагруженные пакетами с молоком и хлебом, предвкушая ужин в кругу семьи.
Флорин радовалась каждому свидетельству весеннего обновления, ревниво сберегала в сердце эти живые, яркие картинки. Она бежала все дальше, чувствуя, как ноют усталые мускулы, наслаждаясь сознанием того, что живет и дышит, страдает и надеется.
Вернувшись домой, Флорин склонилась над раковиной в ванной, прижалась разгоряченной щекой к прохладной керамической поверхности, хватая ртом воздух. Но вот сердце застучало ровнее, дыхание замедлилось. Девушка приняла горячий душ, поужинала тем, что нашла в холодильнике. И выставила к чаю все лакомства, в которых обычно себе отказывала, заботясь о фигуре.
Позвонил Марк. Флорин начала ему рассказывать про Джессику Лейн, но жених поспешно перебил ее, сказав, что международные разговоры дороги и снова напомнил, что следует разграничивать работу и дом. Нечего тащить в семью чужие проблемы!
Флорин с трудом сдержала раздражение: проблемы были как раз ее собственные. Марк ночами напролет просиживает за письменным столом, а ей, видите ли, запрещает даже упоминать о людях, с которыми она работает, которым отдает частичку себя!
Сон упорно не шел. Она ворочалась в постели, до боли в глазах вглядывалась в черный проем окна, пыталась найти утешение в слезах, но тщетно. В одиннадцать Флорин сдалась и позвонила Бенедикту Норденгрену.
Трубку взял один из младших братьев, а затем подошел сонный Бен.
— Алло!
— Бенедикт, это Флорин.
В крохотном коттеджике в Каунсил-Блафсе Бенедикт Норденгрен стоял в одних пижамных штанах у кухонной раковины, до краев наполненной грязной посудой, и представлял девушку, голос которой звучал в телефонной трубке. Представлял настолько ясно, что, казалось, стоит обернуться — и увидит Флорин в дверях, как в тот незабываемый день.