— Нет, — шепнула она.
— А кто-либо другой когда-либо?
Лицо стало пунцовым.
— Нет.
— Первый раз… — потрясенно выдохнул Бен. — Тогда почему ты позволила мне?
Флорин попыталась было отвернуться, но он ей не позволил.
— Почему?
— Потому что… потому что ты был настойчив, и… мне понравилось…
— Значит, прежние твои ухажеры не проявляли настойчивости?
— Их было не так много, Бенедикт.
— Сколько?
— Четверо. Ты — пятый. Мой школьный обожатель, еще двое в колледже и Марк. А теперь — ты.
— А теперь — я… — Бен заглянул в ее глаза, в бездонные аквамариновые глубины, отсвечивающие лазурной голубизной. Флорин снова по-детски заморгала — необычайно кстати! — В один и тот же день ты отсылаешь приглашения и позволяешь мне то, в чем отказывала даже жениху. Почему?
— Потому что с тобой мне легко и просто. И я… не могла иначе. Мне казалось… — Она попыталась закрыться рукой, но Бен вовремя перехватил хрупкое запястье.
— Не стыдись меня, Флорин, слышишь? Нет к тому причин. Так что тебе казалось?
— Я об этом много раз читала и в кино видела. Но всегда это казалось мне каким-то извращением. А с тобой… — Она смущенно затеребила край покрывала и наконец-то отважилась посмотреть ему в лицо. Какие чудные у него глаза — глядеть и не наглядеться! — С тобой это — священнодействие, — тихо докончила Флорин.
Бен глубоко, облегченно вздохнул, поцеловал ее в нос, между глаз и снова откинулся на подушки.
— И после этого ты все-таки намерена выйти замуж за Марка?
Не на шутку рассердившись, Флорин резко вскочила с кровати и побежала в ванную.
— Ты не понимаешь, что это значит! — крикнула она из-за двери. — Ведь это не твоя мать наняла официантов, кондитеров и декораторов, внесла внушительные задатки за каждую из предполагаемых услуг!
Бен лег на спину, заложил руки за голову и фыркнул в потолок.
— Так всему виной презренный металл?
Зашумела вода, затем хлопнула дверь. Флорин вихрем ворвалась обратно в спальню и встала у изножья кровати, так и не потрудившись прикрыть наготу.
— Бенедикт, ты совсем не знаешь мою маму! Я незаконнорожденная, она вырастила меня одна, сама заработала каждый цент! И никто не протянул ей руку помощи ни во время беременности, ни после! И никакой отец не расписался на моем свидетельстве о рождении! И на протяжении двадцати пяти лет она экономила, выгадывала, откладывала! Обеспеченность и гарантия в завтрашнем дне — вот ее цель. И то и другое заключалось для нее в деньгах, потому что мужчины рядом не было. Вот она и считала каждый доллар. Но как только я приняла предложение Марка, мать впервые развязала кошель. Она хочет, чтобы свадьба была «не хуже, чем у людей», для нее это своего рода гарантия успешного брака. Представь, как она расстроится, если теперь, когда приглашения разосланы, а в газеты даны объявления, я сообщу, что передумала!