— Нет, только не сегодня.
Бен не спросил почему. Он знал и так. Он вздохнул, откинулся на спинку сиденья, бессильно уронил руки.
— Бенедикт… спасибо тебе за…
— Черт подери! — яростно перебил он, отворачиваясь к боковому окну.
Флорин смущенно замолчала, потянулась к дверце. Но едва щелкнул замок, как Бен молниеносным движением ухватил ее за локоть.
— Что ты собираешься делать?
Она подняла заплаканные глаза.
— Мне нужно подумать… долго и очень серьезно.
— И?
— Мне нужно время, Бенедикт. Обещай, что не станешь звонить и пытаться меня увидеть до того, как я сама дам о себе знать.
— Ты предлагаешь мне сидеть, сложа руки? А тем временем ты вернешься к жениху и примешься строить планы совместной жизни?
— Бенедикт, не надо! Ты обещал!
— Это легче сказать, чем сделать.
— Пожалуйста, не порти такой чудесный день!
Неужто он плачет? Боже, и впрямь так!
— Шшш, не надо! — ласково зашептала Флорин, поглаживая его по плечу. — Шшш!
Бен требовательно обнял ее за плечи.
— Я тебя обидел?
— Нет, все в порядке. — Флорин высвободилась, привела в порядок одежду, поправила волосы. Бен остался сидеть неподвижно, сгорбившись, опустив голову. — Мне надо идти…
Он медленно поднял голову. Во взгляде читалась невыносимая боль.
— Я позвоню тебе, как только освобожусь от других обязательств… Если освобожусь.
Бен молчал. Она перегнулась через сиденье, легонько поцеловала его в губы, пальцем коснулась подбородка.
— Не вини себя! — взмолилась она. — Виноваты мы оба.
Он нервно сглотнул. И снова воцарилась зловещая тишина.
— До свидания, Бенедикт.
Флорин выскользнула из машины. Бен вздрогнул, словно пробудился ото сна и обнаружил, что любимая и впрямь убегает.
— Подожди, Флорин!
Но она уже со всех ног бежала к дому.
В течение последующих трех дней Флорин узнала о плаче много нового и интересного. Ко вторнику она поняла, что существует вполне реальная вероятность доплакаться до смерти. Все воскресенье напролет бедняжка то рыдала, то всхлипывала; сначала опустошила коробку бумажных носовых платков, затем извела тонны льда, прикладывая кубики к воспаленным глазам. В довершение неприятностей позвонил Марк. Жених желал знать, где Флорин носило накануне весь день и всю ночь. И ей пришлось солгать. Что еще хуже, звонил и Бен, несмотря на ее категорический запрет. Суть слов мистера Норденгрена сводилась к тому, что он ее любит, ему очень плохо, он хочет ее видеть. Флорин удалось отделаться от поклонника, но стоило повесить трубку — и слезы хлынули с новой силой.
В понедельник она вернулась к работе. Флорин притворялась веселой и бодрой, но на сердце не стало легче — без Джессики оздоровительный центр казался унылым. В понедельник вечером снова позвонил Марк, сообщил, что соскучился и вернется в среду. Спросил, не сможет ли она встретить его в аэропорту?