Флорин готова была поручиться, что часов этак в девять снова раздастся телефонный звонок. И не ошиблась. На этот раз Бен обрушил на нее поток упреков, затем принялся пространно извиняться и наконец снова объяснился ей в любви самым что ни на есть проникновенным, разрывающим душу голосом.
— Эй, Флорин… я тебя люблю, знаешь ли.
И снова она заснула в слезах.
Бен перезвонил на следующее утро, в половине седьмого.
— Черт тебя дери, я всю ночь глаз не сомкнул! Ты меня извести задумала! Ну, скажи, пожалуйста, скажи, что не выйдешь за него замуж!
Так что и новый день начался с безутешных рыданий. Флорин с трудом выдержала шестичасовые занятия в центре и вернулась домой настолько измученная, что рухнула в кресло, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой. Но тут снова зазвонил телефон. Флорин сняла трубку. Агент по продаже недвижимости спрашивал, не сможет ли она уйти из дома около семи, чтобы он мог показать коттедж очередным клиентам. Эта супружеская пара приходит второй раз — добрый знак!
Флорин со вздохом продиктовала телефон матери, на случай если агенту срочно понадобится связаться с домовладелицей, и уже направлялась к двери, когда снова позвонил Бен.
— Бенедикт, я не могу говорить. Сейчас сюда нагрянет риэлтор с клиентами, так что я убегаю. Похоже, дело клеится: этой парочке коттедж явно пришелся по душе!
В голосе Бена зазвенело отчаяние.
— Флорин, не смей продавать дом!
Она заломила руки, в глазах снова защипало.
— Бенедикт, мне надо идти!
— Знай, я люблю тебя… — рявкнул он в телефонную трубку, и Флорин осторожно нажала на рычаг.
Она поехала к матери, потому что ничего другого ей не оставалось. Стоило ей переступить порог кухни, как Хелен Дигби подозрительно сощурилась.
— Что еще произошло?
— Ничего.
— Кого ты пытаешься обмануть? — Хелен ухватила дочь за подбородок и пригляделась повнимательнее. — Вид у тебя — краше в гроб кладут!
— Спасибо, мамочка, — саркастически отозвалась Флорин.
Глаза Хелен понимающе вспыхнули.
— А, соскучилась по Марку, да?
Флорин с трудом сдержала истерический смех. В течение последующего часа, никак не меньше, она, стиснув зубы, слушала, как Хелен соловьем разливается о свадебных приготовлениях. Иногда она с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на мать. Наконец, не в силах более выносить эту пытку, Флорин укрылась в ванной.
— Скажи ей, трусишка, ну, скажи ей! — уговаривала она себя, глядя в зеркало.
Но при мысли о том, что одним словом перечеркнет радужные надежды матери, бедняжка холодела от страха. Чего ты ждешь, Флорин? Ответов на приглашения? — спрашивала она себя. Сердце ее сжималось от боли, мысли путались, ладони делались влажными. Вот странно: у неизбывного отчаяния те же симптомы, что и у любви.