— Я иду спать, Сюзанна.
Она дала себя раздеть перед огнем пылавшего камина, вошла в свою комнату и улеглась в заботливо согретую грелками постель, простыни которой отдавали запахом раскаленных углей.
— Спокойной ночи, Сюзанна.
— Спокойной ночи, мадам.
Дверь за служанкой закрылась.
Таким же, как вот этот, осенним вечером к ней вернулся Гийом.
Тогда, после ужина, не имея таких, как сегодня, причин спрятаться под одеяла, она вышла со своей борзой немного прогуляться перед сном. Было еще светло и не холодно. Тумана не было, а между ветвями деревьев в плодовом саду виднелась поднимавшаяся по небу луна в первой четверти.
Она помнит, как, проходя мимо погреба, вдохнула аромат молодого вина. Сбор урожая был завершен.
Внезапно собака пугливо залаяла. Сторожевая в это время лакала свой суп на кухне, а на Финетт нельзя было надеяться, если бы пришлось от кого-то защищаться.
В вечернем мраке чернели стволы яблонь и других деревьев, и когда от одного из них отделилась тень человека, можно было подумать, что это раздвоилось дерево.
Флори испугалась. И пришла в ужас, узнав подошедшего.
— Вы!
Что он сказал в оправдание своего появления? Он говорил о своих страданиях, блужданиях по свету, о страданиях и раскаянии, о своей по-прежнему жившей любви, о решении никогда не стремиться ее увидеть снова, о невыносимом страдании, о пожиравшей его любви, о том, как он ее разыскивал, о прошлом, о не отпускавшей его боли, о том, как она ему необходима, как безгранична эта потребность, владевшая им целиком.
Когда она стала требовать, чтобы он ушел и никогда больше не возвращался, она сама не верила в то, что говорит. Она уже поняла, что семь прошедших горьких лет ее не изменили, что она по-прежнему во власти этого человека, что ему достаточно лишь одного самого незначительного движения, от которого он пока воздерживался, чтобы вновь овладеть ею, и что потом все начнется сначала!
Она, однако, продержалась несколько недель. Потому что так захотел он сам. Узнав наконец о том, где она находится, Гийом обосновался со своим делом в Лоше, купив загородный дом — небольшую усадьбу между этим городом и Вансэем. Он поселил там садовника с женой и сам приезжал туда довольно часто. Именно отсюда он начал новое завоевание Флори, не давая ей покоя. Уходил всего час на то, чтобы верхом доехать до ее дома, где он появлялся всегда поздним вечером, чтобы его не заметили люди Флори. В заброшенной в лесу лачуге, на небольшом расстоянии от дома своей возлюбленной, он привязывал лошадь, чтобы защитить ее одновременно от непогоды, от диких зверей и от нескромных глаз, перелезал через стену и присоединялся к Флори сначала в плодовом саду, потом, с наступлением холодов, в башне с заостренной крышей, выглядевшей как сторожевая вышка замка, которая была совсем рядом. Первое время она пробовала запираться у себя в комнате, не выходить наружу, но тогда он ухитрялся подобраться к самому дому, тихо, терпеливо стучал в дверь, выходившую в сад, и ждал сколько угодно времени, пока она не выходила, рискуя быть обнаруженным.