Ювелир до этого времени всегда уклонялся от визита к дочери, но Матильда считала, что любопытство, бывшее одним из слабых мест мужа, также сыграло в этом свою роль, чего Этьен, возможно, и не осознал.
Все пять дней, как они переехали в Вансэй, ожидавшийся мир не нарушался. Флори приняла родителей ласково, с уважением, с признательностью, окружила их тысячью знаков внимания. Она теперь уходила в приют Гран-Мон только по утрам, чтобы посвящать все остальное время тем, чье пребывание под крышей ее дома значило для нее так много.
Внезапно сторожевая собака, которую теперь чаще всего привязывали в будке за домом, вдруг разразилась яростным лаем. Ее лай помешал расслышать шум, сопровождавший появление нескольких лошадей между стволами каштановых деревьев.
— К нам пожаловали наши друзья из Тура, — объявила Матильда.
Луи Эрно, Беранжер и ее брат, спешившись, приближались.
Все они нашли Этьена в прекрасном состоянии и, прежде чем рассесться вокруг него, без конца его с этим поздравляли. Одну из служанок, принесших сиденья для гостей, Матильда послала за Флори. Молодая женщина после обеда ушла в башню, что стояла в конце сада, в которой поселилась, уступив свою комнату родителям, что было вполне естественно. Она быстро присоединилась к собравшейся компании. Ей был представлен Бернар Фортье, которого она до сих пор не знала.
Что знала Беранжер о причинах, заставивших женщину возраста Флори, такую очаровательную и состоятельную, жить без супруга, вдали от родителей, от всей светской жизни, в изоляции, которой, казалось бы, нет оправдания? Брюнели об этом не говорили. Во время их предшествовавших приездов в Тур Матильда ограничивалась разговорами о Кларанс и лишь осторожно намекала на другую дочь, жившую в этих краях. Болезнь Этьена, последовавшее за нею примирение, частые посещения дочери вынудили Матильду дать какие-то смутные объяснения, которых, разумеется, было недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство Беранжер. Однако она не ставила никаких неловких вопросов.
Подали сидр, молодое вино, соты с медом, свежие орехи, айвовый мармелад.
Луи Эрно, здоровяк с лицом любителя выпить, строивший из себя бонвивана[1], удачливый в делах и не обременявший себя излишней щепетильностью манер, не преминул изложить парижскому ювелиру причины, побудившие брата его супруги отправиться с ними в Вансэй.
— Бернар — суконщик в Блуа, — заговорил он. — Его дело, унаследованное от отца, идет хорошо, но его нужно расширять. Вот я и вспомнил о вашем друге — вы как-то говорили мне о нем, — занимающемся тем же ремеслом в Париже.