— Черт возьми, вы рассуждаете, как ваш дядя-каноник! — проворчал Этьен, настроение у которого было неважным. — Он, однако, признает, что все мы жалкие, несовершенные создания. И что в этих условиях нам не пристало просить больше того, чем мы сами можем дать!
Матильда снисходительно пожала плечами и промолчала. Она пока еще слишком живо воспринимала благо обретенного покоя, чтобы быть расположенной к ссоре.
— Сегодня на ужин, кажется, у нас каштаны со сладким сидром, — проговорила она, помолчав, — Я попросила Сюзанну приготовить для вас вместо них овощной суп. Думаю, что это будет более легкая еда.
Приступы Этьена сначала стали менее болезненными, случались все реже и реже, а потом и вовсе прекратились, хотя и неизвестно почему. Потом началась лихорадка. Доктор заявил, что подействовало его лекарство, Маруа относила это за счет своего отвара, ювелир же упирал на свой могучий организм. Матильда ограничивалась воздаянием благодарности Богу. Она была ему тем больше признательна, что болезнь мужа, что бы он ни говорил, не затянулась и не подорвала его здоровье. Он быстро поправлялся. Жена его относила это также и за счет примирения Этьена со старшей дочерью.
— Вы, конечно, будете говорить, что я слишком полагаюсь на Провидение, — сказала она, — но это не мешает мне думать, что, не перенеси вы это такое тяжелое заболевание, вы по-прежнему отказывались бы простить Флори и что мы не наслаждались бы теперь здесь, в ее доме, семейным миром, столь же дорогим вам, как и мне.
Этьен ответил не сразу. Он рассеянно смотрел на служанок, собиравших под деревьями, окружавшими дом, те самые каштаны, которые будут поданы к ужину. Чтобы не укалывать пальцы колючей скорлупой, они со смехом разбивали ее сильными ударами пяткой, а затем не без осторожности собирали гладкую коричневую сердцевину в корзины. Вокруг них в темпе колеблющейся каролы падали длинные шафрановые листья, золотевшие в лучах солнца.
Метр Брюнель говорил себе, что приятно смотреть на эту молодость, окруженную золотистым сиянием, и что, говоря откровенно, их пребывание в Вансэе проходит так хорошо, как это только возможно.
— Да, дорогая, ваша идея переехать на время моего выздоровления к Флори была хороша, — согласился он, смягчаясь. — Флори принимает нас с заботой, которая меня очень трогает.
Раньше у него было другое мнение! Молодой женщине, очень часто навещавшей отца, пришлось долго настаивать на этом. Такому решению способствовало и понимание того, что с каждым днем их присутствие у своих турских хозяев обременяет их все больше и больше, и наконец оно было принято.