Под присмотром Сюзанны Агнес играла на солнце в саду. Именно о ней говорил сначала каноник, как только приехал к Флори. Он поздравил ее с решением взять ребенка. Как с точки зрения доброго дела, так и той спасительной пользы, которую это могло принести ей самой. Только после этого, как бы в логическое продолжение темы удочерения, он заговорил о разрыве.
— Я боюсь того, как поведет себя Гийом, выслушав меня, — вздохнула молодая женщина.
— Это будет трудная минута, дочь моя, я с вами согласен. Но именно в этом-то страхе, который следует преодолеть, в этой борьбе, которую предстоит выдержать, и состоит весь смысл вашего испытания.
Опершись локтями на колени и подперев руками аскетическое лицо, каноник являл Флори образец исключительного внимания.
— Вы сказали мне, что уже больше года не причащались, не причащались в прошлом году и на страстной неделе. Вы намерены и впредь уклоняться от священных таинств? Вы сможете еще долго жить как язычница?
— Вы не дадите мне отпущения грехов?
— Могу ли я это сделать? Вы хорошо знаете, что нет.
Языки пламени пожирали стволы в камине, а отчаяние душу Флори.
Каноник и его маленькая племянница некоторое время сидели молча. Одна боролась с собой, другой молился.
— Все заставляет бояться Гийома, — вновь заговорила молодая женщина, — все! Вы его не знаете, отец мой! Он сейчас исполнен ревности к той нежности, с которой я отношусь к этому ребенку, присутствие которого рядом со мною он принимает лишь насилуя себя… Он ревнует к любому, ко всему миру, к самой своей тени!
— Да, значит не больно-то вы счастливы! Бога ради, опомнитесь! Не позволяйте втягивать себя в эту грязь!
Тон его изменился. Полный понимания и доброты исповедник уступил место трепетному слуге божественной справедливости. Перед Флори сидел вдохновенный человек.
— Даю вам месяц, дочь моя, месяц, не больше, чтобы выбраться из этой трясины! Воспряньте! Распрямитесь! Или вы забыли, что вы свободное создание Божие?
Он, как пылающий факел, встал перед молодой женщиной, этот одновременно хрупкий и нерушимый силуэт, изможденная маска, горящая духовной любовью.
— Я приеду в Вансэй через месяц, — заговорил он. — Хочу, чтобы к этому времени вы были готовы к отпущению грехов!
— Молитесь за меня, отец мой, молитесь постоянно, если хотите увидеть меня избавленной, свободной: без помощи я ничего не смогу добиться!
После отъезда каноника Флори долго сидела подавленная, без сил. Если ее связь с каждым днем казалась ей все обременительнее, решение, которое ей предстояло принять, представлялось еще более непосильным!