Я вспыхнул:
— Ты что ж, думаешь, выбрали президента — и все? Сам видишь — бумагу везу, сарай расчистили — теперь там будет не склад, а Академия.
— Все равно пиши, что получилось.
Акрам, словно тисками, сжал мои плечи, поднял чемодан и, махнув на прощанье Билялу Гиреевичу, не оглядываясь, быстро пошел к аэровокзалу и скоро растворился в людском аквариуме…
* * *
Мы подъехали к постовому милиционеру. Я вышел и спросил:
— Скажите, пожалуйста, где тут макулатуру сдают?
— За талоны, что ли? Во-он в том доме.
Уже издалека мы увидели изрядный хвост терпеливых книголюбов. Смешно было бы становиться в очередь с самосвалом. Я решительно протиснулся к окошечку приемщика.
— Пожалуйста, примите вне очереди машину макулатуры! — гордо сказал я. — Из Катта-Каравана. Слыхали про такой?
— А мне хоть из Рио-де-Жанейро! — сонно ответил приемщик. — В порядке живой очереди. Кстати, слыхал про такую?
Я кивнул. Но приемщик, похоже, не собирался успокаиваться.
— Раздвинь пошире уши и не говори, что не слышал! — громко и с вызовом сказал он. — С этими словами он по пояс хлынул в окошко — как горячая, разварившаяся каша. — Ты, пацан, наверное, думаешь, что тут одни пни сидят? Ошибаешься, дружок! Я, если хочешь знать, диплом самой чистой пробы имею! И кстати говоря, выпускник географического факультета. Не веришь? Ну так держи против своего Катта-Каравана!..
И он, на потеху очереди, расстрелял меня неслыханными и диковинными названиями:
— Бет-Пак-Дала!.. Химена-де-ла Фонтера! Фос-ду-Эмбира!.. Ван-Кань-Донг!.. Вади-Абу-Авасиг!.. Караул-Кельды!.. Принсипи-да-Бейра!.. Сан-Франциско-де-ла Кадета!.. Эль-Ксар-Эль-Кебир!.. Салар-де Уюни!.. Бююк-Караштыран!.. Цаган-Хайрхан!.. Канзас-Сити!.. И так далее!!! — заключил он.
Он с явным сожалением умолк. Толпа бешено зааплодировала, и приемщик, улыбаясь, раскланялся, а затем, как улитка, уполз обратно, довольный произведенным эффектом.
— А теперь — прошу в очередь, сэр! — заключил он уже из своей ракушки.
Очередь зашумела. Особенно выделялся визгливый голос морщинистой бабуси в толстых очках:
— Какой невоспитанный мальчик!.. Мы тут всю ночь дежурили, а ему без очереди охота. Совсем распустились. Вот в наше время молодые люди макулатуру без очереди не сдавали. Как сейчас помню… Ездят тут всякие!
— Бабуля, я не за талонами стою, нам надо Академию открыть, а сарай бумагой завален — ведь уже полгода не приезжают за ней в школу.
— Не за талонами? — сощурилась старушка, явно теряя ко мне всякий интерес. — Ну, тогда не жалко. Сдавай, только побыстрее.
Последние слова бабуси больно задели меня. Не жалко… Это кому же не жалко? За свои хилых двадцать кило они вон как разволновались. А наш самосвал с отборной макулатурой, получается, не жалко? Да чем же наша бумага хуже? И где, спрашивается, справедливость? Кто сможет доказать, что нашей школьной библиотеке меньше нужны Дюма и другие макулатурные классики? Почему, спрашивается, мы должны просто так валить в кучу нашу бумагу, а не получать, как и вся эта толпа, заветные талончики на книги? Где тут справедливость? Обидно…