Все это достаточно объясняет, почему Скобелев был за немедленную войну с Германией с внешнеполитической и военной точек зрения. Но для его мышления характерно, что в войне с Германией он видел средство решения и внутренних проблем.
Последнее непонятно, замечает читатель.
Чтобы понять ход его мыслей, следует прежде всего учесть, что он считал Россию распадающимся, находящимся в состоянии депрессии обществом. «Нигилизм» и политические убийства были, по его мнению, лишь одной из внешних форм этого кризиса. Основу же кризиса он видел в антинациональной внешней политике. Династия, полагал Скобелев, утратила свой престиж уже в турецкую войну, отказавшись от вступления в Константинополь и приняв решения Берлинского конгресса. После этого злополучного конгресса, сыгравшего столь большую роль в формировании взглядов Скобелева вообще и вызвавшего в нем, в частности, недоверие, если не презрение к династии и ее правительству, в письме И.И.Маслову (из Военно-исторического архива) он писал следующие очень характерные для него строки: «Уже тогда (после стояния под Константинополем. — В.М.) для слишком многих из нас было очевидно, что Россия обязательно заболеет тяжелым недугом — свойства нравственного и заразительно растлевающего… Опасение высказывалось тогда открыто; патриотическое чутье, увы, не обмануло нас. Да, еще далеко не миновала опасность, чтобы произвольно недоделанное под Царьградом не разразилось бы завтра громом на Висле и Бобре! В одно, однако, верую и исповедую, что позорящая Россию… крамола есть в весьма значительной степени результат того почти безвыходного разочарования, которое навязано было России мирным договором, не заслуженным ни ею, ни ее знаменами».
В этом письме выражены две главные мысли. Во-первых, дипломатические неудачи породили в русском обществе нравственный недуг, в том числе «крамолу». Очень скобелевская мысль. Источник всех внутренних неустройств, включая террор, Скобелев видел в этих неудачах и их персональных виновниках, царских министрах, в отсутствии у них подлинного патриотизма и вследствие этого в их неспособности проводить национальную внешнюю политику (сравним с замечанием о Шувалове в следующем письме). Не в революционерах источник зла, их деятельность — лишь проявление нравственного недуга, закономерно возникшего в «результате почти безвыходного разочарования», созданного антинациональной внешней политикой. Во-вторых, неудачи России, в которых Скобелев обвинял Бисмарка, чреваты «громом» уже на западной границе, войной с Германией.