- Извиняй, Семен, - сказал я в ответ на удивленный взгляд старосты, - но с самого утра не жрал почти. А тут у тебя такой стол, что живот аж воет.
Хозяин понимающе усмехнулся и продолжил разливать самогон. А я принялся за свой бутерброд, стараясь поменьше откусывать хлеба, но стаскивать с него побольше сала - знаю по личному опыту, что жир уменьшает действие алкоголя. Лучше бы, конечно, активированного угля, но у того свой секрет - опьянения поначалу не чувствуешь, но, как только уголь раствориться, будто все выпитое разом бьет в голову. Как-то, в студенческой юности, выпил таким образом почти бутылку водки без закуски. Сначала вроде бы все нормально, но вот через час-полтора... Ладно, хватит об этом.
- Ну, будем знакомы. - староста поднял свой стакан. Мы последовали его примеру, звонко чокнулись и опрокинули самогон. А ничего так! Чистый! Сивуха почти не чувствуется. Закусываем.
Я захрустел огурцом, поглядывая на своих товарищей. Вроде бы никто под стол падать не собирается. Добил свой бутерброд и потянулся за колбасой. Остальные тоже не стеснялись - громко чавкали, нахваливая набитыми ртами хозяйку и самого старосту.
- Как звать-то вас? - хозяин взял бутыль и начал наливать по второй.
- Меня - Алексеем. - представился я и принялся указывать по очереди на своих товарищей. - Это Ян, Слава, Казимир...
Здесь я замялся. Далее следовало представить Генриха и Алика, но не произносить же такие имена при поставленном немцами старосте! Генрих - еще ладно. Но Алик... Назови я это имя - прокол будет стопроцентный. Сразу поймет, что тот - еврей. Быстро сделав вид, что прожевываю еду, я продолжил.
- Гена и Александр.
- Откуда вы? Что-то я вас не припоминаю. - продолжил спрашивать староста, ставя бутыль на место и снова поднимая стакан. - Ну, давайте шоб всей этой сволочи большевистской поскорее немец кишки выпустил.
Не моргнув глазом, я выпил самогон, исподтишка глянув на остальных. Хорошо, что здесь нет Антона - даже затрудняюсь сказать, как бы тот отреагировал на такой тост. Мне-то легче. Я вырос в других условиях, в которых политвоспитанию места не нашлось. Остальным, аполитичным сельским жителям, защищающим от врага не столько какую-либо политическую систему, сколько свою землю и свои жизни, тост тоже аппетита не испортил - скорее только придал злости. А вот, насквозь советский человек - Антон, мог бы сорваться.
Староста крякнул, хлопнул опустошенным стаканом по столу и потянулся за огурцом. Мы последовали его примеру. Хрустя закуской, он вопросительно уставился на нас, ожидая ответа на свой вопрос. Я делал вид, что торопливо прожевываю закуску и 'вот сейчас' отвечу. На самом деле, в мозгу лихорадочно крутились мысли, выискивая подходящую легенду. Надо было заранее все продумать - мысленно я отвешивал себе крепкие подзатыльники. Но, слава Богу, отвечать прямо сейчас не пришлось. Я только открыл рот, что бы выдать очередную, шитую белыми нитками, импровизацию, как со двора снова раздался истошный лай и звон цепи.