В следующий понедельник муж почувствовал сильный озноб, а во вторник хворь настигла и меня. Мы вместе поехали лечиться в санаторий. К пятнице мое состояние заметно улучшилось, но когда врач сообщил мне, что мой муж все время спит и его состояние вызывает опасение, я немедленно пошла в его комнату, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что он умирает. Я постаралась поднять его. Он понимал все, что ему говорили, реагировал на все вопросы, на которые можно было ответить "да" или "нет", но, казалось, не в силах был сделать что-либо кроме этого. Когда я сказала ему, что, по моему мнению, он умирает, с его стороны не было высказано удивления. Я спросила, дорог ли ему Иисус. Он ответил: "Да, о да!" Я задала вопрос: "Молишься ли ты о продлении жизни?" Он ответил: "Нет".
Затем мы преклонили колена у его кровати, и я молилась за него. На его лице появилось выражение успокоения. Я сказала ему: "Иисус любит тебя. Его руки держат тебя". Он отвечал: "Да, да".
Брат Смит и другие братья помолились затем у его кровати и удалились, чтобы провести ночь в молитве. Мой муж сказал, что не ощущает боли, однако он весьма быстро слабел. Доктор Келлогг и его помощники делали все, что в их силах, [110] чтобы вернуть умирающего к жизни. Джеймс медленно приходил в себя, но оставался очень слабым.
На следующее утро он, казалось, слегка поправился, но к полудню его охватил озноб, от которого он потерял сознание. К пяти часам вечера в субботу 6 августа 1881 года Джеймс испустил последний вздох без всякого напряжения или стона.
Шок от смерти мужа, такой внезапной, такой неожиданной, был для меня подобен сокрушительному удару. В моем слабом состоянии мне требовалась немалая крепость, чтобы оставаться у его смертного одра до конца, но когда я увидела, что смерть закрыла глаза моего мужа, истощенный организм проявил себя, и я обессилела окончательно. В течение некоторого времени и я, по-видимому, находилась между жизнью и смертью. Огонек моей жизни горел так слабо, что, казалось, самое легкое дуновение может загасить его. По ночам мой пульс слабел, а дыхание становилось все тише и тише, пока не начинало казаться, что оно вовсе прекратилось. Только благодаря благословению Божьему, неослабевающей заботе и бдительности медиков и обслуживающего персонала моя жизнь была сохранена.
Хотя я и не могла подняться с одра после смерти мужа, в следующую субботу меня принесли в дом молитвы на его похороны. Когда окончилась проповедь, я почувствовала, что мой долг - испытать ценность христианской надежды в час скорби и тяжелой утраты. И когда я встала, мне была дана крепость, и я говорила около десяти минут, восхваляя милость и любовь Бога на глазах у переполненного зала. По окончании служения я проводила своего мужа на кладбище Оук-Хилл, где его и положили покоиться до зари воскресения.