Вцепившись в руль так, что побелели пальцы, Саша старается удержать нос лодки вразрез течению. Малейшая его неточность — и струя, ударив в борт, потащит нас под обрыв! Посеревший от напряжения Бонапарт держит в руках пусковой ремень; он готов немедленно завести мотор, если у него «перехватит дыхание».
Пытаясь не шевелиться (мне кажется, что, пошевелившись, я вызову катастрофу!), смотрю назад — на Петю. Течение все ближе сбивает плоскодонку к висящей громаде. Я ясно вижу побледневшее Петино лицо и вздувшиеся бицепсы. Если он сдаст перед напором воды и на секунду изменит направление весла, он погиб: лодку затянет под обрыв и ударит о стену. Немедленно последует обвал и общая катастрофа!
Только я успел подумать об этом, как над нами послышался глухой гул. Большая, склонившаяся над рекой лиственница закачалась и с высоты десяти метров стала медленно клониться вниз. В реку с тяжелыми всплесками посыпались глыбы мерзлого грунта. Дерево должно было рухнуть как раз между лодками на натянутый, как струна, трос.
Представив себе, как через мгновение обе лодки опрокинутся под этим смертельным ударом, я закричал изо всей силы:
— Назад! Глуши мотор!
Саша тотчас машинально повиновался: мотор затих; в ту же секунду неистовый поток подхватил лодку, и она стремительно прыгнула назад. Дерево пронеслось над нами, хлестнув ветками по голове Бонапарта и сорвав брезент на носу шлюпки. Десятки тонн земли с кустами, старыми корягами и глыбами замшелого базальта рухнули в воду. Река вздулась огромной бурой горой. Кипящая волна подхватила обе лодки и отбросила к другому берегу реки. Раздался треск досок, нас окатило второй волной, и… все затихло. Мы были спасены!
Спасены, но какой ценой! Злосчастная третья лопасть винта на этот раз окончательно отвалилась — придется ставить запасный винт. На дне шлюпки в нескольких местах разошлись швы; их необходимо заново конопатить и смолить. Потерян большой и очень ценный для нас брезент; его ничем не заменишь. Подмочена большая часть груза; его надо теперь сушить на солнце. К счастью, Петина лодка отделалась несколькими царапинами, которые нетрудно залечить паклей и смолой.
Дешевле всего это опасное приключение обошлось нам самим. Мы все невредимы, кроме Бонапарта, у которого наискось через весь лоб идет багровая полоса от зацепившей его ветки. Петя и Саша громко хохочут, вспоминая происшедшее. Бонапарт угрюмо молчит и прилаживает к снятому мотору новый винт, который, увы, нуждается в небольшой расточке.
Из-за этой страшной быстрины потеряно почти полтора ходовых дня. В тот день вместо двадцати — двадцати пяти километров удалось пройти только три-четыре километра. Нас выкинуло на берег около одиннадцати часов утра; до следующего полудня исправлялись последствия крушения.