Для ночлега был выбран высокий участок берега: уровень реки поднялся к вечеру не меньше чем на пятнадцать сантиметров, и мы хотели обезопасить себя от наводнения. Я выстругал, разметил и поставил у края реки водомерную палочку; оказалось, что вода прибывает со скоростью одного сантиметра в час. Кстати, даже и такого незначительного подъема было достаточно, чтобы наполовину снизить количество встречающихся перекатов.
— А что, не приплывем ли мы благодаря этому дождю к самому подножию вулкана? — спрашивает, глядя на помутневшую реку, Саша.
— До вулкана-то, может, и не доберемся, а все-таки эта непогода нам поможет, — говорю я.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — добавляет, смеясь, Петя. — Я говорил вам, что наша поездка пройдет хорошо: я удачливый!
— Хорошо-то, хорошо, а вот как сегодня спать будем, — ворчит, отрываясь от кастрюли с кипящей гороховой похлебкой, Бонапарт, — галька-то мокрая!
— Ну, это нам не страшно, мы ее сейчас живо обсушим. А ну, ребята, давайте разожжем здесь костер!
Еще до ужина мы собрали кучу валежника и, выбрав ровную площадку для палатки, разложили на ней большой костер. Часа через два мы загасили огонь, отгребли угли, дали немного остыть прогретой сухой гальке и поставили на ней палатку.
— Ручаюсь, что в гостинице «Москва» мы устроились бы не лучше, — говорит, ворочаясь и вытаскивая из-под бока острый голыш, Петя. — Мягко, дождь не мочит и комары не кусают — благодать!
Засыпая, я слышу равномерный стук дождя о туго натянутое полотно палатки. Петя прав, мы в самом деле устроились отлично. Пускай снаружи моросит дождь и шумит в волнах и ветвях ветер — у нас здесь уютно и тепло. Еле светит огонек моей догорающей папиросы, и уже тихонько посвистывает носом Саша.
Вот уже четвертый день моросит дождь. Долина Уямкунды вся пропиталась сыростью. Низкие рваные облака, цепляясь за верхушки деревьев, провисают почти до земли. Снизу, с реки, им навстречу поднимаются лохмотья тяжелого от воды тумана. Облака мешаются с туманом, и не знаешь, где кончается мокрое небо и начинается мокрая земля.
Мы тоже отяжелели от усталости и пропитавшей нас воды. В угрюмом молчании шаг за шагом, поворот за поворотом наш печальный кортеж продвигается вперед. Накрытая брезентом длинная лодка напоминает катафалк, а нахохлившиеся наши фигуры очень смахивают на удрученных родственников.
До устья Монни осталось не более восемнадцати километров; мы надеемся сегодня же дойти до этой реки, в верховьях которой находится вулкан. Таким образом, вечером мы можем достичь края белого пятна и войти в еще не обозначенную на картах долину.