Даже лошади с удивлением навострили уши, слушая гудящий голос лысого священника. На всадников это явно произвело впечатление. Они притихли с застывшими лицами.
Нахмурившись, Маскелайн спросил угрюмо:
— Так, значит, вы даете слово, ваше преподобие, что ни один беглец не укрывается в гостинице?
— Для меня достаточно слова мисс Кейт, чтобы дать свое слово вам, — сказал Кастоллак спокойно.
Майор Генри тихо засмеялся и запахнул свой плащ, укрываясь от порывов западного ветра.
— И вам достаточно слова, майор? — сердито спросил Маскелайн.
— Полагаю, что да. Все в порядке, по коням, парни, и вперед.
Майор уже собирался вскочить на коня, когда поблизости в зарослях мирта и остролиста раздался резкий шорох листьев.
— Ей-богу, это один из них! — Маскелайн спрыгнул на землю и выхватил пистолет. — Говорил же вам, они должны быть где-то здесь!
— Там никого нет, — настаивала Кейт.
— Черта с два! — крикнул он, не обращая внимания на настоятельные доводы Генри. — Не будьте так глупы! — Капитан выстрелил в смутное пятно в нижней части ветвей.
Тотчас послышался ужасный собачий визг и шорох.
— Это собака!
Затем прозвучал резкий хлопок. Это Кейт, сделав шаг вперед, нанесла удар Маскелайну, не открытой ладонью, как принято у женщин, а сжатым кулаком, как она научилась у своего отца и брата.
Пораженный, Маскелайн отшатнулся назад, потеряв равновесие на камнях, которыми был усеян двор. Взмахнув руками, он упал к ногам своей лошади. Фыркнув, та взбрыкнула и попятилась назад.
Кейт резко схватилась за пистолет, но тут же угодила в распростертые объятия священника Кастоллака. Какое-то мгновение Маскелайн не мог подняться. Он лежал, тихо ругаясь. Затем приподнялся на локте и начал ощупывать свою челюсть. Потрясенный, он сплюнул кровью.
— Отдайте ваш пистолет, болван! — Майор Генри пришел в ярость и, пока Маскелайн колебался, нагнулся и выдернул у него из-за пояса второй заряженный пистолет.
Маскелайн с ненавистью посмотрел на Кейт.
— Собака в порядке, — сообщил Кастоллак, вернувшись с испуганным и дрожащим гончим псом на руках. Он стоял прямо и важно, вспоминая, каким сорванцом была Кейт, когда ходила в школу, и почувствовал гордость от того, что ее дух не был сломлен.
Взбешенный, майор Генри приказал своим людям сесть на лошадей.
— Я глубоко сожалею об этом позорном случае, мэм. Примите мои извинения, — сказал майор, в то время как остальные тронулись со двора. Затем он пришпорил своего высокого гнедого жеребца и поскакал легким галопом.