— Ну и что? По-моему, все ясно как день. Это Алекс. Не понимаю, что ты нервничаешь?
В общем, с этим было трудно спорить. Алекс незаметно взглянула на Ника.
— Ох, подожди! Нет, конечно же, я вижу, что это Алекс. Но ведь… это почти порнография! — закончил Саймон почему-то тоном триумфатора.
На этот раз Ник посмотрел на него с негодованием и громко фыркнул. Ни разу еще Алекс не видела, как они ссорятся.
— Сам ты порнография! Судя по всему, ты у нас живешь анахоретом. Непонятно только, почему у некоторых создается другое впечатление.
Саймон схватил одну из фотографий и ткнул в нее пальцем:
— Вот! Посмотри на это — она почти что голая! А лицо! Алекс, вот уж не ожидал…
Забившись под одеяло, Алекс кусала губы от досады и стыда. Но Ник, похоже, чувствовал себя на коне.
— Да как ты смеешь! Алекс совершенно нечего стесняться! Совершенно!
Ник редко терял терпение, но сейчас от него буквально летели искры. Алекс растрогалась: было приятно, что он так за нее заступается. Он вырвал у Саймона фотографию.
— По моему мнению, эта не только лучшие снимки, которые я когда-либо делал, но и самые искренние, а если они тебе не нравятся, тем хуже для тебя. Алекс не твоя собственность, а что касается меня, то я делаю что хочу. Заткнись и оставь нас в покое.
— Ты, кажется, забыл, что работаешь у меня, живешь в моей квартире и печатаешь свои чертовы снимки в моей лаборатории. И кое-что я имею право знать. Не поведаешь ли мне, когда вы устроили эти милые съемки? Очень приятно обнаружить, чем вы занимаетесь за моей спиной.
В истовом порыве благочестия Саймон решил, что не сдвинется с места, пока не выяснит все до конца. Страсти накалились до предела. Алекс съежилась под одеялом и была тише воды ниже травы — впрочем, о ее присутствии совершенно забыли, хотя, казалось бы, именно из-за нее и разгорелся весь сыр-бор.
— Ничего мы не устраивали! Это получилось абсолютно случайно. Она вышла из ванной комнаты, и я почувствовал, что просто должен ее сфотографировать. И вообще, ты не имеешь никакого права критиковать эти снимки или спрашивать, откуда они. Да, я работаю у тебя, да, я живу у тебя, но это еще не значит, что я — твоя собственность. И Алекс тоже. И вообще ты не имеешь ни малейшего понятия о том, как она… как все это важно для меня, так что заткнись. Слышишь, заткнись!
Он дышал так тяжело и часто, что Саймон впервые за время разговора был озадачен. И пока он придумывал достойный ответ, Ник заговорил снова — на сей раз гораздо сдержаннее и спокойнее:
— По правде говоря, старина, мне наплевать на то, что ты считаешь. Я сам знаю, что снимки великолепны, а Алекс — одна из красивейших женщин, каких я когда-либо встречал. И я люблю ее до потери пульса, глаз на нее поднять не могу; так что можешь засунуть свои непристойные ассоциации и грязные мысли себе… куда хочешь…