Я закончил рассказ, доведя его до настоящей минуты, когда мисс Трелони отправилась на прогулку (сейчас я думал о ней, как о «мисс Трелони», а не как о «Маргарет»). Трелони довольно долго сидел молча – минуты две-три, но они тянулись бесконечно. Вдруг он повернулся ко мне и резко бросил:
– Теперь расскажите мне все о себе!
Это походило на некий намёк и я почувствовал, что краснею. Мистер Трелони не сводил с меня глаз, спокойных и вопрошающих, заглядывающих прямо в душу. На губах его играло подобие улыбки и это усиливало моё замешательство, хотя и приносило некоторое облегчение. Я привык всегда прямо выражать свои мысли и потому заговорил, глядя ему в глаза:
– Меня зовут, как я уже сказал, Росс, Малкольм Росс. По профессии я – барристер и был назначен на должность королевского адвоката в последний год правления Королевы. Работа моя идёт вполне успешно.
К моему облегчению, он сказал:
– Да, я знаю. Я всегда слышал о вас лишь хорошее! Где и когда вы познакомились с Маргарет?
– Вначале на балу десять дней назад. Затем на пикнике, который устраивала леди Стратконнел на реке. Мы проплыли от Виндзора до Кукхэма. Map… мисс Трелони оказалась в одной лодке со мною. Я немного занимаюсь греблей, и в Виндзоре у меня есть своя лодка. Мы о многом беседовали… Естественно…
– Естественно! – в голосе его промелькнули сардонические нотки, но тепла в нем не было. Я предложил, что, поскольку нахожусь в присутствии сильного человека, мне следует показать и свою силу. Мои друзья, а иногда и противники считают меня сильным человеком. В данном случае показать слабость означало проявить скрытность. Я оказался в трудном положении, мне постоянно нужно было помнить о том, чтобы не помешать своими неосторожными словами счастью Маргарет, учитывая её любовь к отцу. Я продолжал:
– Место, время дня и окружающая природа были настолько приятными, что наш располагающий к доверию разговор позволил мне заглянуть в её внутреннюю жизнь. Подобная вещь доступна по отношению к молодой девушке любому человеку моих лет и с моим жизненным опытом!
Лицо Трелони помрачнело, но он промолчал. Теперь я должен был придерживаться определённой линии разговора, и я продолжал, прикладывая к этому максимальные усилия. Ситуация могла обернуться серьёзными последствиями и для меня также.
– Я не мог не заметить, что она испытывает некоторое одиночество. Думаю, я понял его, ведь и во мне многое сохранилось от ребёнка. Я побуждал её говорить со мной откровенно и счастлив был преуспеть в этом. Между нами возникло взаимопонимание.
– Тут на его лице промелькнуло нечто, заставившее меня живо продолжить: