— Мы уйдем, — заблажил абрек, по виду старший над остальными. — В твоем доме мы знаем все ходы и выходы.
Дарган только головой качнул, он даже не подозревал подобной осведомленности врагов. К чеченцу примкнули его соплеменники, заклацали белыми зубами, словно попавшая в засаду стая бирюков. Женщина в объятиях разбойника по-прежнему не подавала признаков жизни.
— Маланья, — позвал Дарган, не получил ответа и, почуяв неладное, снова окликнул сестру по имени. — Маланья, ты живая? Сестра, почему ты молчишь?
— Она потеряла сознание, — закричал абрек, словно к его горлу тоже приставили кинжал. — Клянусь, если мы вырвемся отсюда, твоя сестра останется жить.
Казак не знал, что ему делать. то ли бросаться с шашкой на абреков, столпившихся в углу помещения, то ли ради сохранения жизни родной сестры выйти в горницу и подождать, пока бандиты выберутся из хаты. Вряд ли им удастся вырваться из кольца станичников, хотя ночная мгла кого-то сможет и укрыть. Но где гарантия, что они говорят правду и не тронут Маланью. Не впервой было мусульманам обманывать иноверцев, в ту же очередь называя их неверными.?
Пока Дарган рассуждал, что же предпринять, в окне показалась лохматая шевелюра казака в одной нательной рубашке.
— Дарган, где ты там, — окликнул его родной голос. — Эй, братка, отзовись, иначе мы пошлем в распыл всех захваченных в полон разбойников.
— Здесь я, Савелий, — сотник перевел дыхание и опустил шашку. — Залезай сюда, начнем уговаривать немирных отпустить нашу сестру подобру-поздорову.
— А может, они на мену согласятся? — присоединился к разговору хорунжий Черноус. — У наших ног с пяток дагестанцев кувыркаются, со снежных вершин спустились, шерстью по самые уши заросли.
— Не знаю, согласятся или как, только Маланья на призыв не отвечает.
— Если что, тогда разговор короткий…
Савелий запрыгнул на подоконник, перекинул ноги в спальню, за ним показалась треугольная фигура Черноуса, облаченная в черкеску, следом, отдуваясь медведем, перевалился старый Федул, за ним друг Гонтарь. В дверь забарабанили десятки кулаков, под стеной кто-то запалил смоляной факел и просунул его в окно.
Дарган хотел было пойти навстречу друзьям, как вдруг увидел безжизненное лицо Маланьи. Сестра висела на руках у абрека, раскинув в стороны руки, зрачки ее закатились, из открытого рта вывалился белый язык. Терзавшие душу сомнения о том, что она потеряла сознание, испарились. Маланья была мертва. Наверное, ее убили еще до того, как в помещение ворвалась вторая стая разбойников. А может, блаживший от ужаса абрек сначала проткнул женщину кинжалом, а потом загородился ее телом как щитом. Но это уже не играло роли.